Посещала ли вас мысль (и этим я закончу), что в своих странствиях вы, сами того не сознавая, оставляли для себя где-то позади некий знак, это свидетельство слепоты, о которой я говорил, и что, за неимением лучшего плана, вы бродите в тумане, ищете из него выход — если вы и в самом деле сбились с пути или вас сбили с пути — и постоянно возвращаетесь к этому знаку и начинаете все сначала столько раз, сколько будет нужно, пока не окажется, что вы спасены.
Фо повернулся к Джеку, который давно уже тянул его за рукав. Они пошептались, Фо дал мальчику денег, и, весело пожелав всем доброй ночи, Джек удалился. Миссис Эми посмотрела на часы и воскликнула, что уже поздний час.
— Вы далеко живете? — спросила я. Она как-то странно посмотрела на меня.
— Нет, — сказала она. — Недалеко, совсем недалеко
Девочка не хотела уходить, я обняла ее, поцеловала, и это привело ее в хорошее настроение. Ее внешность, даже если допустить, что это призрачное видение, уже не тревожила меня, как раньше, все-таки я видела ее не впервые.
— Идем, Пятница, — позвала я. — Пришла и нам пора уходить.
Фо запротестовал.
— Вы окажете мне большую честь, — сказал он, — если заночуете здесь.
Ее внешность, даже если допустить, что это призрачное видение, уже не тревожила меня, как раньше, все-таки я видела ее не впервые.
— Идем, Пятница, — позвала я. — Пришла и нам пора уходить.
Фо запротестовал.
— Вы окажете мне большую честь, — сказал он, — если заночуете здесь. Да и где вы сейчас найдете ночлег?
— Если на улице нет дождя, мы можем выбирать из сотни постелей, хотя все они жесткие, — ответила я.
— Оставайтесь у меня, — сказал Фо. — По крайней мере, здесь вас ждет мягкая постель.
— А Пятница?
— И Пятница тоже, — сказал он.
— Но где же будет спать Пятница? Где вы его уложите? Я не могу его прогнать.
— Ни в коем случае, — сказал Фо.
— Может быть, он ляжет в алькове? — спросила я, показав на занавешенный угол.
— Конечно. Я постелю матрац и дам ему подушку.
— Вот и прекрасно, — сказала я. Когда Фо постелил, я позвала Пятницу.
— Идем, Пятница. Сегодня у нас есть крыша над головой, — прошептала я. — А если повезет, то завтра у нас будет еда.
Я показала Пятнице его ложе и задернула за ним занавеску.
Фо погасил лампу, я слышала, как он раздевается. Я заколебалась, задумавшись, чем для моего рассказа чревата близость с его автором. Услышала, как заскрипели пружины.
— Спокойной ночи. Пятница, — прошептала я. — Не обращай внимания на свою хозяйку и мистера Фо, все это к лучшему. — Я разделась, оставшись в нижней рубашке, развязала волосы и забралась под одеяло.
Некоторое время мы лежали молча, Фо на своей половине, я — на своей. Потом он сказал:
— Я иногда спрашиваю себя, что было бы, если б творения Господа не испытывали потребности в сне. Было бы людям лучше, если бы мы бодрствовали всю жизнь?
Я никак не ответила на это странное приглашение к разговору.
— Я хочу сказать: лучше было бы, если бы нам не приходилось еженощно погружаться в себя и находить то, что мы там находим?
— Что вы имеете в виду? — спросила я.
— Нашу темную сущность, — сказал он. — Нашу темную сущность и прочие призраки. — И вдруг спросил: — Вы хорошо спите, Сьюзэн?
— Я сплю как сурок, несмотря ни на что.
— А вы не видите во сне призраков?
— Я вижу сны, но не называю призраками тех, кто является мне в сновидениях.
— Кто же они?
— Это воспоминания, воспоминания яви, но искаженные, спутанные, измененные.
— Они реальны?
— Реальны и нереальны — как сами воспоминания.
— Я читал у старого итальянского автора о человеке, который побывал, или ему приснилось, что побывал, в аду. Там он встретил души умерших. Одна из них рыдала. «Не думай, смертный, — сказала ему душа, — что мои слезы не слезы истинного горя только потому, что я бестелесна».
— Истинное горе — но чье? — сказала я. — Души или вашего итальянца? — Я потянулась и сжала руку Фо своими ладонями. — Мистер Фо, все-таки знаете ли вы, кто я такая? Я явилась к вам однажды в дождливый день, вы куда-то спешили, и я задержала вас рассказом про остров, который вы не хотели выслушать.
— Вы ошибаетесь, моя дорогая, — сказал Фо и обнял меня.
— Вы посоветовали мне записать этот рассказ, — продолжала я, — надеясь, очевидно, прочитать о кровавых схватках среди морских просторов или о безнравственности бразильцев.
— Неправда, неправда! — сказал Фо, смеясь и сжимая меня. — Вы сразу возбудили во мне любопытство, я был готов выслушать все, что вы хотели мне рассказать.
— Но я преследовала вас своей скучной историей, навязывая ее вам даже здесь, в вашем потаенном убежище. И привела за собой женщин, следующих за мной по пятам, этих призраков, преследующих призрака, ну точно сонмище блох. Так, наверное, все это выглядит в ваших глазах.
— И зачем вы являетесь ко мне, Сьюзэн?
— За вашей кровью! Разве не за этим возвращаются призраки: выпить кровь живых.
И разве не по этой причине тени приветствовали вашего итальянца?
Вместо ответа Фо поцеловал меня так крепко, что даже прикусил мне губу, я вскрикнула и попробовала высвободиться. Но он не отпустил меня, и я почувствовала, что он высасывает из ранки кровь.
— Я высасываю кровь живых, — пробормотал он.