Лена, когда входила в гостиную, заметила бледное лицо сосунка, словно он долго оставался сироткой.
Даниил и Лена расположились на диване, Филипов в кресле. Ему было сказано, что они от Ургуева. Самого Ургуева Слава не видел, но слыхал многое. Поглаживая себя по животу, Филипов внимательно слушал Лену. Глаза его были в таком счастии, что Лену это крайне заинтересовало.
Выслушав историю Стасика, Слава тяжело вздохнул и проговорил:
— Мрачно, мрачно, мрачно!.. Не люблю я эдакого! Фу!
И это при том, что Даниил не поведал еще о бездне вне Всего, о выпадении из Вселенной и ее миропорядка.
Фыркнув, Филипов уставился в пространство и пробормотал:
— Сосунок у меня не кормлен. Впадение мое в тело было коротким и сейчас уходит. А иную энергию Гена не воспринимает, мал еще и глуп, потому что научным хочет быть… Ну да ладно…
Даниил напомнил опять о Стасике, об искомом и потерянном.
«Все эти необычайные личности любят впадать в забытье, — мелькнуло в уме у Лены. — И все?таки, все?таки…»
Глаза Филипова озарились другим счастьем, но к Станиславу это не имело отношения.
Все же он высказался довольно твердо, несмотря на распиравшую его дикую радость:
— Скажу искренне, я в это дело впутываться не хочу. И не могу даже. Трупы для меня смешны. Везде есть только жизнь — она просто переливается из одного измерения в другое. А людям кажется, что есть какая?то смерть. Ведь они не видят иные измерения. В каком?то смысле, конечно, смерть есть, но только не в моем.
Лена страстно сказала:
— Помогите!
— Помогу. Я из радости тела сейчас вот только ушел, ни к чему мне это… И вот что: у меня есть Друг. Он может найти Стасика. Потому что у него есть нити ко всем Необычайным Личностям. А тут необычайное лицо… Я ему позвоню, вы люди тоже ведь загадочные, особенно вы, Даниил. А Лена — она даже может по моему пути пойти. Вижу я жажду высшего бытия в ее глазах… Думаете, что я от своего счастья ничего не вижу вокруг? Когда надо — проникаю, будьте здоровы…
Лена с тайной дрожью слушала его: Король бытия проявлял себя потихоньку, и его бытие было явно больше, чем от мира сего.
— Не найдем Стасика, найдем жизнь бесконечную, неуязвимую, — шептала она самой себе.
Филипов встал. Лена бросила взгляд вокруг: гостиная была заброшена, но некоторые вещи поражали роскошью.
Внезапно на небе потемнело, и в гостиную вошел легкий мрак.
Ростислав бросил взгляд на Лену и добренько сказал:
— Посидим еще.
— Может, чайку? — робко спросила Лена. Ростислав сел в кресло и ответил на это предложение:
— Я еще не совсем отключился от тела. А в таком случае, выпив чаю, я буйным становлюсь — когда я близок к телу Пировать как?нибудь потом будем.
А в таком случае, выпив чаю, я буйным становлюсь — когда я близок к телу Пировать как?нибудь потом будем. Сейчас я вот что хочу сказать, Лена, вам. В принципе, я чувствую, вполне возможно, что через упорный период практики вы могли бы прикоснуться к источнику жизни. Плюньте на Богов — когда кончается их космический цикл, они погибают как Боги и падают вниз… иногда на дно Вселенной. Нам нужно только бесконечное бытие, независимо от любых изменений в мирах… Хотя и в мирах побыть с этим вином жизни в самом себе — неплохо. Но и ошибиться можно, сгореть в блаженстве и экстазе.
Он чуть?чуть омрачился.
Лена удивилась такому быстрому переходу. Ростислав, словно уловив ее мысль, по?медвежьи буркнул:
— Ну, с вами двумя у меня сразу контакт возник. Это же молниеносно. Что у меня, третьего глаза, что ли, нет?.. Да у меня и четвертый, если надо, появится, — лихо закончил он.
Лена промолвила:
— Что ж, увидим, а кто?то уже видит. Ростислав словно раздулся в бытии.
— А пока хоть ловите каждое мгновение не этой жизни, а самого источника бытия. Останавливайте эти мгновения, Лена, упивайтесь ими. Вы — есть, вы — есть сейчас и всегда, вы — бесконечная жизнь, а не дурацкая форма жизни. Повторяйте это про себя. Каждый раз, когда просыпаетесь, — войте! Войте от счастья быть. Войте дико, чтобы даже духи пугались. Вы — не Лена, а само бесконечное бытие, принимающее порой оболочку жизни.
— Это опасно, — сухо возразил Данила. — Если по?вашему, то так и самого себя можно съесть. Я не осуждаю каннибализм, но самоканнибализм — категорически да. Осуждаю…
И Данила захохотал.
— Принимаю во внимание. Очень тонко сказано, — улыбнулся Ростислав.
— Но вы ведь отлично понимаете, что я говорю о чистом бытии, а не о жизни в теле. Если подключить этот источник — к телу, тогда и сдвинуться можно глубоко. С телом шутки плохи. Такое будет, что и самоканнибализм — невинным занятием покажется. Тело только распусти… Люди ведь и на одну сотую не знают, какие возможности таятся в их теле. А если б знали, все войны бы кончились. Зачем грабить чужое, если у тебя самого сокровище с луну. Но за такое платить потом надо, платить… Так что здесь осторожность нужна.
И Ростислав с подозрением посмотрел на свое жирное тело.
— Да вы и так это знаете… Только практика — страшная вещь… — добавил он.
— Мы все?таки не для себя пришли, а для Стасика, — вздохнула Лена.
На лице Ростислава выразилась тень отвращения.
— Я ж вас направил к Другу… Он сможет… А я, знаете, не люблю катастроф. Катастрофы кругом, одни катастрофы. Бред это! Тот, кого катастрофы касаются, сам — катастрофа. Ну их, гости мои милые.