Алла сразу взяла быка за рога:
— Нил Палыч сподобил появиться. Ведь он обещал с нами поговорить, да все откладывал.
— Жутью от него веет и сыростью, — заметил Толя.
— И что же? Что?нибудь жутенькое брякнул? Новое? — спросила Лена.
— Удивительно, в принципе, ничего нового. А мы?то ожидали дикого откровения. В основном все то же, дескать, на событии лежит печать некоего извращения, а что за извращение — не известил.
— Да, может, он сам не знает, — вмешалась Ксюша, отпивая пивко. — Чует, что извращено, что сдвиг какой?то произошел, а в чем дело — не дано ему знать…
— Короче говоря, — вздохнула Алла, — ничегошеньки он о Стасе не знает, в плане где он и что. Во всяком случае, нам не говорит, может быть, скрывает…
— На него это похоже, — вставил Толя.
— Его не разберешь, — продолжала Алла.
— Действительно, сырой какой?то, мокрый, а ведь дождя не было. Одним словом, подтвердил ситуацию: нам не нужно туда влезать. Дескать, подождать надо, если раскроется, то само…
— Что ж, он прав, — пожала плечами Лена. — А кстати, я звонила Самой.
— О Господи! — только и воскликнула Ксюша. — Даже холод по спинке прошел.
— Но она стала меня бояться. Встречаться не хочет, — проговорила Лена. — Только визжит по телефону и некие тексты из оккультных книг шпарит наизусть…
— Как смешно! — улыбнулась Ксюша. — Мы?то вас не боимся, а я ее боюсь, нервно, конечно, только, не метафизически…
Лена расхохоталась.
— Но вы же свои, мы с вами из одной бездны, а она — совсем из другой…
Сергей посмотрел на Лену.
— А я скажу одно: чем больше знаю свою жену, тем больше поражаюсь ее непостижимости. Я скоро стану ее тенью — вот и все. Все мои книжные знания, Рене Генон и прочее, так и останутся книжными, не перешли они в другое качество…
— Ладно, ладно, Сергей, брось, — прервала его Лена. — Всему свое время. Впереди — вечность, а не могила.
И друзья провели еще полтора часа в лихости мысли и в полете.
Глава 13
— Телефончик в морге оставляли? — из пустоты раздался слабый, но какой?то смрадный голосок.
Андрей еще не совсем проснулся и лежал в кровати с трубкой в руке.
— Что, что? — бормотнул он.
— Так вот вы не зря телефончик у нас оставили. Трупик братца у нас. Приходите в гости.
— Кто, кто вы?
Смрадный голосочек назвал сам себя, дал адресок своего морга.
— Станислав Семенович Нефедов. По паспорту трупа. С вашей записочкой сходится. Попал под машину. Насмерть. Милости просим, приезжайте опознавать.
Андрей ужаснулся.
— Вот и все. Все так просто. Попал под машину… А мы?то…
С полчаса Андрей метался по комнате, пока не остановился и решил: Алке пока не звонить, а сначала опознать.
Почему?то позвонил дяде Вале и обмякшего его прихватил с собой.
Ехали долго и молча. Морг оказался захудалым, полутемным.
Навстречу им выполз обладатель смрадного, тихого голоска и елейно поздоровался. Оказался он как будто стареньким, но полоумно?жизнелюбивым, однако без истерики, в тишине, существом, похожим на человека.
Андрей особо не обратил внимания, прошел вперед и тут же вернулся, сказав глухо:
— Он.
Похожий на человека улыбнулся и вежливо попросил зафиксировать сие.
Но тут вышла неувязка: Андрей забыл свой паспорт.
К тому же подвернулся какой?то начальник в белом халате и накричал:
— Шляются тут всякие. Наопознают Бог знает чего! Пусть приходит жена с паспортом, где отмечено, что она не стерва какая?нибудь, а жена!
Андрей, подавленный виденным, не возражал.
— Больше, говорите, у него родственников — нет? Одной жены хватит! Да и вы пригодитесь.
И Андрею пришлось сообщить обо всем Алле. По телефону, иначе было тяжело.
Ксюша тут же подъехала к сестре. Алла давно уже жила на своей квартире, от явлений не осталось ни следа, ни тени.
— Ты знаешь, Ксеня, — Алла говорила вся в слезах, лежа на диване, — мы же так любили друг друга. Да, были всякие несхожести, нелады в житейском, странности. Но он был редчайший человек, трудноопределимый какой?то. Но со скрытым ядром. С ним было тяжело. Но я и сейчас люблю его, несмотря на то что он от меня почему?то сбежал, скрылся или его скрыли… Люблю с болью.
Ксюша заплакала.
— Люди мы, люди, кругом одни люди, — невнятно бормотала она.
— Люди мы, люди, кругом одни люди, — невнятно бормотала она.
— Знаешь, недавно, еще в этом году, мы шли с ним по Тверской, он чем?то меня глубоким невольно обидел, раздражил, и я спокойно сказала: ну ладно, ты устал, поезжай домой, а мне еще надо съездить к сестре… Он как?то далеко задумался и вдруг тихо произнес: «До свиданья, друг мой, до свиданья». Каждый русский знает эти строки и знает, что это значит. И он произнес их не отчаянно, а с каким?то глубоким пониманием всей этой жизни… Я сначала ничего, а потом в метро внезапно стало тяжело на сердце, и все это, и как он сказал, с неким скрытым знанием о нашей жизни, о любви, и еще с чем?то необъяснимым, пронзило меня и долго не выходило из моей памяти… И вот теперь почему?то все время вспоминается это, и не могу, льются внутренние слезы, и всю эту нелепую жизнь жаль, и его, его жаль до безумия, до…
Так они провели ночь, наутро уснули.
Днем Алла поехала в морг с Ксюшей. Взглянула мельком, так было страшно.
— Конечно… он, — сказала.