— Самое подходящее для него место, — приободрился Уэлдрейк.
Небо внезапно затянули тяжелые тучи, солнце сияло теперь лишь над далеким озером; из расселины доносился жуткий грохот и вой, жадный и яростный. Трое путников натужно посмеялись над тем, как в одно мгновение переменилось настроение природы, и с тоской вспомнили спокойную, неспешную реку и золото полей — с каким наслаждением они вернулись бы туда!
Подъехав ближе, они убедились, что это и впрямь постоялый двор покосившееся двухэтажное строение, украшенное странной вывеской: дохлой вороной, прибитой к доске с надписью, прочесть которую путешественники оказались не в состоянии.
— «Дохлая ворона», я полагаю. Весьма оригинально. Что ж, меня это вполне устраивает. — Уэлдрейк, похоже, нуждается в отдыхе куда больше своих спутников. — Подходящее место для пиратских сборищ и тайных убийств. Ваше мнение?
— Согласна. — Роза встряхивает золотистыми кудрями. — Я бы никогда и близко не подошла к такому заведению, будь у нас хоть какой-то выбор. Но выбора, собственно, нет. Посмотрим, может быть, нам удастся хотя бы узнать здесь что-то полезное.
В тени гигантской дамбы, на краю бездны, трое спутников неохотно препоручили своих лошадей замызганному, хотя на вид вполне радушному конюху и вошли внутрь. Кроме них гостеприимством «Дохлой вороны» уже наслаждались шестеро других странников.
— Приветствую вас, господа. И вас, сударыня, — обратился к ним один, приподнимая шляпу, увешанную всевозможными перьями, лентами и драгоценностями настолько, что очертания головного убора совершенно терялись под этой пестрой грудой.
Наряд остальных также отличался своеобразием: они были разодеты в кружева, атлас и бархат самых ярких расцветок и носили шляпы, шапочки и шлемы самых невероятных форм и размеров; черные волосы мужчин были напомажены, а бороды завиты, у женщин же темные локоны ниспадали на смуглые плечи. Все шестеро были вооружены до зубов и явно не отличались мирным нравом.
— Издалека ли вы будете?
— Достаточно издалека и порядком устали, — отозвался Эльрик, стягивая перчатки и плащ и подсаживаясь к огню. — А вы, друзья? Откуда вы пришли?
— Ниоткуда, — ответила одна из женщин. — Мы — Странники Бесконечного Пути. Вечные путники. Такой мы дали обет. Мы идем туда, куда ведет дорога. Цыгане — наши дальние родичи. Мы — чистокровные романе, уроженцы Южной Пустыни, и наши предки бродили по свету еще до появления всех прочих народов.
— Счастлив познакомиться с вами, сударыня! — Уэлдрейк встряхнул шляпу над очагом, и огонь принялся шипеть и плеваться. — Ибо именно цыган мы и ищем.
— Искать цыган бесполезно, — заметил самый высокий мужчина, разодетый в алый и белый бархат. — Они сами придут к тебе. Нужно только ждать. Повесь табличку над своим порогом и жди. Время близится. Скоро они будут здесь. И тогда ты узришь их бредущими по Мосту Договора, где проложена наша древняя дорога. Это исконный путь цыган.
— Так мост принадлежит вам? И дорога тоже? — Уэлдрейк был озадачен. Но как могут цыгане владеть всем этим — и оставаться цыганами?
— Я чую блевотину ума! — Одна из женщин вскочила, схватившись за кинжал. — Чую помет ученой птицы! Воняет глупыми мыслями — а здесь не место для глупых мыслей!
Эльрик поспешил разрядить обстановку, втиснувшись между ней и Уэлдрейком.
— Мы никому не желаем зла. Мы хотим торговать.
— Мы никому не желаем зла. Мы хотим торговать. — Это было первое объяснение, что пришло ему на ум. Единственное, которое могли принять эти люди.
— Торговать? — Цыгане заулыбались и зашептались между собой. — Это замечательно, господа. Страна Цыган принимает всех, кого влечет жажда странствий.
— Вы отведете нас туда?
И вновь его слова, похоже, показались им забавными, и Эльрик подумал, что, должно быть, среди обитателей этого мира мало кто высказывал желание отправиться в путь вместе с цыганами.
Что касается Розы, то ей эти шестеро головорезов были явно не по душе и идти с ними девушке не хотелось, однако желание отыскать трех сестер было слишком велико, и ради этого она была готова на все.
— Кстати, тут должны были проходить одни наши знакомые. Где-то в этих местах, не столь давно, — заметил Уэлдрейк. Как всегда, он нашелся первым. Три молодью дамы, очень похожие внешне. Возможно, вы встречали их?
— Мы романе из Южной Пустыни и обычно не тратим время на пустую болтовню с дидикойимами.
— Ха! Среди цыган тоже есть снобы! — восклицает Уэлдрейк. — Как бы многолика ни была вселенная, в ней все одинаково. Нет ничего нового, ни в одном из миров. А мы еще чему-то удивляемся…
— Сейчас не время для подобных наблюдений, мастер Уэлдрейк, — сурово замечает ему Роза.
— Для них всегда есть время, сударыня! Иначе чем мы лучше животных? Уэлдрейк принимает оскорбленный вид. Затем подмигивает высокому цыгану и затягивает песню: — А я с табором уйду, там ребенка заведу. Смуглый деточка. беда! Пожалеешь ты тогда… Вам знаком этот мотивчик, друзья?
Ему не нужно много времени, чтобы окончательно очаровать цыган и заставить их расслабиться. Они рассаживаются вокруг него кружком, и он потешает их байками об удивительных племенах и народах, включая, разумеется, свой собственный; Эльрика за его необычную внешность вскоре нарекают Горностаем, и он принимает это новое прозвище, как принимает все имена, что дарят ему те, кому вид альбиноса кажется слишком непривычным или отталкивающим. Он выжидает с терпением, обретающим почти физически ощутимую плотность, словно это скорлупа, в которую он прячется от мира чтобы заставить себя ждать.