— Тридцать тысяч? — беззвучно произнесли губы Карфакса.
— Львиная их доля ушла на какую-то электронику. Папа не говорил мне, откуда берутся деньги и над чем он работает. Сказал, что все выяснится во благовремении, а мне не стоит беспокоиться. Платил он наличными Счета так и не отыскались. Если они и были, то сгорели Или украдены. Не знаю, почему отец не сказал мне, над чем работает. Я бы не стала насмехаться или называть его чокнутым. По крайней мере вслух. — Патриция замолчала и нахмурилась Нет, — сказала она, — не стоит себя обманывать. Скорее всего я решила бы, что он выжил из ума, и не смогла бы промолчать. Я бы ему сказала, что думаю. Может, даже обратилась бы к психиатру. Я не верила в загробную жизнь, да и вообще в явления сверхприродной природы. Тавтология, верно? Сверхприродная природа… Но и папа не верил, насколько мне известно. Однако, когда Четыре года назад умерла мама, для него это был ужасный удар. Поэтому я к нему и переехала.
Поэтому я к нему и переехала. Я боялась, что он умрет сгоря, а то и с собой покончит. Да ладно, я уже сказала, что не стоит заниматься самообманом. Папа был нужен мне почти так же, как и я ему. Я очень любила маму да вдобавок только что развелась. Я переехала к нему, чтобы он мог утешить меня, а я — его.
Она открыла сумочку, достала из нее изящный носовой платочек-и утерла глаза.
— Может, это его желание убедиться, что она не умерла, что она жива, что он сможет когда-нибудь с ней встретиться, быть с ней… разве не занялся Конан-Дойль спиритизмом, когда его сын умер?
— Я Думал, это был кто-то из его родственников.
— Но я уверена, что папа хотел подойти к проблеме с научной точки зрения. Он бьгне обратился к медиуму. А может быть, мамина смерть имеет мало общего с этим проектом. Может, он случайно натолкнулся на принципы МЕДИУМА. Вот только открытие это оказалось не к добру.
Глядя на птиц и на траву, еще влажную от росы, Карфакс не ожидал никаких позывов к обретению бессмертия. Если он что и чувствовал, так только то, что жизнь продолжается на этом свете. Покойники есть покойники, и возвращаются они только в виде удобрения для почвы. А похоронные обряды зачастую сводят к нулю даже такую возможность. Теперь же Карфакс и в этом сомневался. Люди изо всех сил старались уничтожить всяческую жизнь, включая себя.
— Это случилось вечером семнадцатого марта, — произнесла Патриция. — Я уехала в Саита-Крус навестить приятелей по колледжу и в университет возвращалась около часа ночи, усталая, но довольная — время я провела неплохо. Бак почти опустел, а папе с утра была нужна машина: свою он отогнал в гараж. Он сказал, что должен быть утром на заседании кафедры, но не объяснил зачем. Вот я и решила сначала заправить машину, а на боковую идти уже потом. Вероятно, это и спасло мне жизнь. Как раз когда я отъезжала от заправочной.
Было слышно, как она сглотнула.
— Я услышала взрыв, — сдавленно произнесла она. — Весь город услышал. Наш дом от заправочной в пяти кварталах, а грохнуло, как под самым ухом. Знаешь, во всех домах вылетели стекла, соседи с постелей повскакали… Мне… мне пришлось остановиться на пару минут. Я была просто потрясена. А потом я поехала домой… очень быстро Я знала, чей это дом горит. Дом разнесло на куски, он полыхал — один сплошной костер. Пожарные прибыли спустя пять минут после меня и целый час только сдерживали огонь, чтоб на соседние дома не перекинулся. А я была не в силах ни говорить, ни двигаться, ни вообще что-то делать — просто сидела и смотрела на огонь, на полицейских, на пожарных, на толпу зевак. Потом одна из соседок указала на меня полицейскому — так она мне потом рассказывала, — и меня увезли на «скорой». Доктор дал мне успокоительное, и я проснулась назавтра вечером. Но мысли у меня в голове еще путались, и я очень ослабла. О результатах поисков мне рассказали гораздо позже. Папино тело взрывом выбросило в сад, но на него упало горящее дерево, и его не просто раздавило, изуродовало… он обгорел до неузнаваемости. Его только по зубам и опознали — у нашего дантиста сохранилась карточка. И… и…
Она вытерла глаза уголком платка и высморкалась. Карфакс сходил на кухню за бумажными салфетками. У Патриции от слез косметика расплылась, и, поглядевшись в зеркальце, она поднялась в ванную — исправить нанесенный ущерб. По возвращении она не только выглядела лучше, но даже смогла улыбнуться.
— Стенной сейф был заперт, — продолжила рассказ Патриция, — но в нем ничего не было. Очевидно, его открыли, забрали бумаги, вообще все забрали, даже мои украшения, и опять закрыли. Тот, кто это сделал, должен был заставить папу открыть сейф. Полиция считает, что взрыв был вызван газом. Горелки в искусственном камине были закрыты, но в полиции полагают, что их держали открытыми, пока весь дом не наполнился газом.
Окна и двери были заперты наглухо и вроде даже заклеены клейкой лентой. Лента сгорела, конечно, но у них, в смысле, у полиции, есть способ определить, что она была использована. Но папа не отравился газом. У него в легких газа не оказалось. Он умер от удара по голове. Во всяком случае удар был настолько силен, что папа от него умер. Но определить, нанесен ли удар человеком, невозможно. Может, при взрыве что-нибудь тяжелое свалилось ему на голову. Хотя едва ли: тогда он успел бы вдохнуть газ. Должно быть, его все-таки сначала ударили по голове, а уж потом включили газ. Потом убийца — по всей вероятности, в респираторе — включил газ… подождал, пока весь дом им наполнится и установил зажигательное устройство, чтобы газ взорвался. Полиция не нашла ничего похожего на зажигательное устройство, но оно наверное — да наверняка! — было уничтожено взрывом. Убийца выскользнул черным ходом, закрыл его и уехал прежде, чем взорвался газ. Две модели МЕДИУМа были уничтожены взрывом и пожаром. Эксперт по электронике обследовал их останки и сказал, что какие-то детали с них были сняты. Он не знает, для чего эти детали предназначались — он в жизни не видел ничего подобного. А без недостающих частей он не в силах разобраться. Поскольку убийце пришлось заставить папу открыть сейф, чтобы забрать схемы МЕДИУМа, должно быть, папа его узнал.
Карфакс не смог удержаться: — Но не в респираторе же, с измененным голосом!