И тогда у меня перед глазами поплыла краснота. В бешенстве, не осознавая, что делаю, я рванул из?за пояса кинжал и шагнул к ним.
Увидев это, зомби буквально взревел от хохота. Он хватался за живот, мотал головой, плевался гноем и все никак не мог остановиться. Хохотал, хохотал и хохотал…
А я вдруг понял, что они меня ничуть не боятся.
Хохотал, хохотал и хохотал…
А я вдруг понял, что они меня ничуть не боятся. Ни на грамм, ни на волосинку. Это была их ошибка. Они за нее должны были заплатить.
И тогда я решился, а решившись, выпустил кинжал. Он с глухим стуком упал на потрескавшийся асфальт. Змора и зомби перестали смеяться.
Лицо у зморы стало странным. Словно бы она тоже на что?то решилась. Чем?то оно завораживало, так что хотелось смотреть на него и смотреть.
И я смотрел. Я забыл о только что пережитом унижении, о днях блуждания по лабиринту, о мире снов, я забыл…
Откуда?то во мне возникло странное сосущее чувство тоски и печали. Я вдруг понял змору, понял и пожалел. Потому что ей, так же как и мне, было одиноко, и она искала… Ах как же ей было одиноко, этой могущественной несчастной зморе, владелице целого мира, мира ворованных снов.
— Да не было там никакого выхода, — вдруг сказала она. — Не было — и все. Это был обычный дефект стенки сна. Будь с тобой птица?лоцман, она бы его распознала сразу.
Теперь лицо у нее было спокойное, можно даже сказать — безмятежное.
— Если бы тебе удалось его достичь, ты просто проломил бы стенку сна и рухнул в безвременье. Кстати, ты, кажется, один раз уже в нем был. Так что прекрасно представляешь, какой конец тебя там ожидал.
— А зомби? — спросил я.
— Зомби? Он просто тебя туда не пустил. По моему приказу. Для твоего же блага.
— Ну да, и именно поэтому он хотел меня зарубить шашкой?
— Зарубить? — удивленно спросила змора и, повернувшись к зомби, холодно спросила: — Это что еще за новости?
— Бес попутал, — пробормотал тот и бросил на меня злобный взгляд. — Я хотел его лишь слегка попугать, чтобы он больше в это место не лез. Может быть, так, слегка покалечить. Думаю, отсеку ему руку, он и одумается. А без руки мастером снов он может быть вполне. Она, если честно, ему и вовсе не нужна.
— Ну а кроме того, кому нужен зомби без руки? — все тем же ледяным тоном спросила змора.
— Гм… может, и так. — Зомби явно был в замешательстве.
— Ладно, с тобой я разберусь позже, — сурово произнесла змора и снова повернулась ко мне.
Взгляд у нее был спокойный, изучающий, словно она прикидывала, что бы еще такое со мной учинить.
Под этим взглядом я замер, как?то заледенел, потому что понял — вот сейчас все станет ясно, все?все. Это доставляло мне радость и одновременно темный, необъяснимый, инстинктивный ужас. Чтобы избавиться от него, я крикнул:
— Не верю, все равно я вам не верю! И слуга из меня получится плохой. Могу под настроение сунуть в спину нож. Сзади. Подойду и воткну.
— Дурак, — сказала мне змора. — Не мог ты найти этот выход. Хотя бы потому, что его нет.
Голос у нее по?прежнему был чертовски спокойный. Он привел меня в чувство, и, уже успокаиваясь, я все же сказал:
— Ну?ну, а как же ты тогда воруешь сны для своего лабиринта?
— Да не ворую я их, — устало сказала змора. — Кто тебе сказал эту чушь?
— Откуда же ты их тогда берешь?
— Откуда?
И тут она изменилась, стала жутко красивой и даже слегка бесшабашной, словно наполнившись безудержным, злым весельем. А у меня на душе стало пусто и холодно. Как у приговоренного к смерти, когда он стоит на краю ямы, а в него целятся из винтовок пяток солдат и полупьяный хорунжий уже поднял руку. Вот сейчас он махнет и крикнет «Пли!». И вслед за этим будет лишь пустота…
Я тяжело вздохнул, и вместе с этим вздохом в меня вошло понимание. Я осознал, что никогда, никогда не смогу эту змору убить, что это просто немыслимо и что именно сейчас, в эту минуту, я и проиграл свою игру.
Окончательно и бесповоротно.
Я прохрипел:
— Докажи!
Что еще я мог сказать?
— Доказать?
Змора закусила губу и взмахнула рукой.
Я повернулся и увидел, что город за моей спиной изменился. Он был прекрасен и состоял из больших сверкающих свежевымытыми стеклами домов, перед которыми росли цветы, цветы. И он был наполнен людьми, живыми, настоящими людьми.
Я взглянул на змору и увидел, как она взмахнула рукой второй раз.
Мир вокруг опять изменился.
Теперь вокруг нас простиралась обширная, без конца и края, черная пустыня. Ее жаркий воздух мгновенно иссушил мне губы.
Змора махнула рукой в третий раз, и позади нее вновь возникла черная стена. Все было как прежде. Я даже ничуть не сомневался, что за моей спиной все тот же полуразрушенный город.
— Ну, еще вопросы есть? — резко спросила она.
— Да, есть, — сказал я. — Если прохода нет, то откуда в твой мир попал я?
— Ниоткуда, — усмехнулась змора.
— Это как?
— А вот так. Тебя придумала я. Точно так же, как придумываю сны. Ты получился упрямым, глупым и самонадеянным, но таким, каким я хотела. Поверь, это именно я придумала тебя, до мельчайших деталей, наделила памятью, привычками и слабостями.
Того, что ты помнишь, не было. Не было никакого Гунлауга?учителя, не было никаких других, кроме тебя, инспекторов снов, не было даже птицы?лоцмана.