Через некоторое время, выходя из воды, я подумал, что так всегда и бывает. Стоит увидеть нечто интересное, как кончается воздух и пора выныривать.
Я оделся и стал прикидывать, где бы можно было лечь.
Я оделся и стал прикидывать, где бы можно было лечь. Почему?то мне не хотелось уходить далеко от воды. Может быть, потому, что где?то там, в ее глубине, плавала рыба. Чем?то она мне понравилась. А может быть, дело было вовсе и не в этом?
Наконец я решился и плюхнулся как был в одежде на песок. И только тут почувствовал, насколько устал, ощутил, что каждая клеточка моего тела ноет и просит об отдыхе. Глаза мои слипались. Медленно, но неотвратимо я соскользнул в небытие…
Вернувшись из небытия, я долго лежал на спине и смотрел в вечное, неизменное, как египетские пирамиды, вечернее небо. Наверное, целых полчаса. Потом я сел и посмотрел в сторону озера. Золотая дорожка на нем не сдвинулась ни на миллиметр.
И это было здорово. Это рождало спокойную, твердую как гранит уверенность.
В конце концов, здесь можно жить сколько угодно долго. Очень долго. Просто жить. Никуда не спешить. Ничего не делать. Вернее, не так: делать только то, что хочется.
Сколько угодно долго.
Конечно, была опасность, что меня найдет змора. Вот только уж слишком малы были на это шансы. Нет, она очень терпеливая, она будет ждать меня в том сне, где выход. День за днем, месяц за месяцем. Рано или поздно, но все же она устанет, и тогда я смогу прокрасться в шпионский сон и незамеченным ускользнуть в мир снов.
Вот так.
Чем не план?
Самое главное — не торопиться, не пороть горячку. Нужно просто остаться в этом сне на некоторое время, осмотреться и подумать. Я уверен, что рано или поздно, но я додумаюсь до чего?то лучшего. Да и чем плох тот план, который я только что придумал?
Великий Гипнос, а ведь и правда.
Я представил, как целыми днями буду лежать на песке и ничего не делать. Потому что это сон?мечта, и, по идее, он должен даже снабжать тех, кто в него попал, пищей. Я буду купаться, устраивать пикники и сам себе говорить тосты, поднимать бокалы шампанского за собственное здоровье и самому себе говорить речи. Может быть, мне даже удастся приручить большую рыбу, и, когда я захочу, она будет приплывать ко мне из глубины и брать с моих рук корм.
А кто сказал, что я должен находиться в этом сне в одиночестве? Да никто. Я вполне могу пригласить к себе кого?нибудь из соседних снов. Конечно, не из кошмара, но неужели вокруг одни только кошмары? Нет, я приглашу жительницу какого?нибудь сексуального сна, и, уверяю вас, со скуки мы с ней не помрем.
И главное, ничего мне не будет нужно. Ничего и никого. А еще тем самым я смогу обезопасить других мастеров снов. Ведь стоит мне проиграть эту игру, как змора меня уничтожит и немедленно заманит в ловушку другого инспектора снов. А так, пока я нахожусь где?то в лабиринте, попытаться поймать нового инспектора она не рискнет.
Потому что тогда в ее мире окажутся два инспектора снов. А это уже чертовски опасно. Нет, на такой риск она не пойдет. А стало быть, оставшись в этом сне, я спасу нескольких таких же, как и я, инспекторов снов.
Честь мне за это и хвала.
Я обрадовался.
Потому что это был выход, самый настоящий выход, пусть парадоксальный, но правильный и, самое главное, мудрый.
Не делать ничего. Абсолютно ничего. Так я выиграю.
Очень просто.
Принцип одной из философий статичного мира: поддаться, чтобы победить.
Я сходил к озеру и ополоснул лицо. Потом жадно закурил и, подумав о том, что неплохо бы сейчас что?нибудь съесть, лег прямо там, неподалеку от воды, сосредоточился, представил роскошный, сочащийся жиром бифштекс. На серебряной тарелке. Поскольку это сон?мечта, я согласен только на серебряную и никак не на деревянную.
Бифштекс, конечно, сейчас же передо мной возник, и тогда, обрадовавшись, поскольку все получалось как нельзя лучше, я заказал фрукты, хлеб, вилку и нож, бутылку кларенского, а также хрустальный бокал.
Расправляясь с бифштексом, я подумал, что спать на берегу все же неудобно.
А почему бы не придумать себе небольшой, очень уютный замок.
А почему бы не придумать себе небольшой, очень уютный замок. Чтобы в камине трещал огонь и чтобы была необъятная кровать. И почему я должен курить сигареты? В конце концов, кто мне запрещает обзавестись длинной трубкой и ящиком самого лучшего табака. А также какой же это замок, если не будет горничных, и поваров, и этих… как его?.. лакеев. Ну да, лакеев.
А на змору плевать.
Я выпил бокал кларенского и нашел, что оно превосходно. Оно и должно было таким быть. И все было отлично, все было очень хорошо.
Я лег на бок. Закурил сигарету.
Где?то опять закричала озерная чайка, и моя рука с зажатой в ней сигаретой дрогнула. Невесомый столбик пепла упал на песок, и его тотчас же сдуло ветром. А я прислушался к крику озерной чайки. Нет, все?таки что?то в нем было тоскливое, что?то такое, берущее за душу, что?то напоминающее. Напоминающее…
Я выкинул окурок и встал.
Да, конечно. А еще было бы неплохо, чтобы в замке были канделябры. Такие старинные, тяжелые, украшенные фигурками — дриадами, наядами… не важно. Главное — никакого электричества.