Принц недовольно вздохнул и отправился за топливом для костра, ворча начтет того, что не его это дело, хворост собирать. Впрочем, делал он это скорее по привычке, отлично понимая, что без огня вполне можно и не дождаться рассвета. А ночь уже твердо решила и на этот раз накрыть лес непроглядной тьмой.
Хвороста здесь хватало. Можно было подумать, что его здесь специально выращивают на засохших деревьях, чтобы путешественникам вроде Орье и Лемура было, что положить в костер. Принц быстро насобирал одну охапку, потом вторую, третью. Притащил пару сухих суков, хворост уж больно быстро горит. Это он уже уяснил для себя.
Шут, голый по пояс, чтобы не вымазаться в крови, старательно и неумело освобождал лапу от шкуры. Получалось у него медленно, привычки не было никакой.
Получалось у него медленно, привычки не было никакой. И все-таки, когда вспотевший Орье притащил последнюю порцию топлива, его работа была закончена.
— Зажигай, — приказал принц, вытирая со лба пот. — Вот огниво.
Лемур не стал спорить. Вытащив кусок сухой коры, он довольно быстро разжег огонь. Гораздо быстрее, чем даже в прошлый раз.
Радостно затрещали сучья, занялся сухой хворост. Принц устало протянул к огню озябшие руки, Лемур соорудил из сука своеобразный вертел для злополучной лапы. Орье протянул ему баклажку. Глаза шута удивленно расширились, он сделал большой глоток.
— А я думал, у нас ничего не осталось! — сказал он.
— Я тоже, — сознался принц. — Медведь помог.
— Ну, хоть какая-то от него польза, — философски заметил Лем, отдавая принцу вино.
— Что значит «хоть какая»? — возмутился тот. — Он еще и свою ногу нам предоставил. В полное и безоговорочное использование.
— И легьяру все остальное, — согласился шут. — Добрый был медведь, клянусь Беодлом. Давай выпьем за его здоровье, О.
— Давай, — согласился принц, делая добрый глоток. — За здоровье доброго сэра медведя!
— За какое, к Беодлу, здоровье? — возмутился шут. — Он же того… помер!
— Тогда за упокой, — нисколько не смутился Орье, делая второй глоток. Он отдал баклажку другу, и тот с радостью ею воспользовался. Потом спохватился, перевернул медвежью лапу, уже начавшую подгорать. Принц тут же завладел баклажкой, встряхнул ее.
— Почти не осталось, — сказал он с нескрываемым сожалением.
— Выйдем из леса, новую купим, — утешил его шут. — Хорошо, медведь деньги не забрал.
— Да, это он оплошал, — согласился Орье.
— Просто добрый был, — не согласился шут. — Не то, что иные грабители-монархи. Которые, вдобавок, оставили нас обоих без лошадей и…
— …и дорожных сумок, — раздраженно закончил принц. — Слушай, Лем, ну сколько можно меня за это упрекать? Я принц, в конце концов, или кто?
— Пожалуй, все же принц, — нехотя признал шут. — Для серьезной работы ты не годишься, так что выбора у тебя нет. Оставайся принцем, Твое Высочество!
— Лапу переверни, — посоветовал Орье. — Подгорит ведь.
— Точно! Слушай, я ее солил, или нет?
— Мне-то почем знать? — возмутился принц. — Ты же у нас повар.
Шут попробовал мясо и нашел, что уже солил его. Раза два или три.
— Ну, надеюсь, ты любишь соленое, — понадеялся он. Принц скорчил гримасу, но вслух не сказал ничего. По крайней мере, ничего что не стыдно сказать принцу.
— Еще минут десять, и готово, — доложил Лемур.
Это была хорошая новость — желудок Его Высочества жалобно квакнул, возмущаясь тем, что в него ничего не попадает, несмотря на столь вкусный запах. Лем тоже посматривал на мясо с откровенным вожделением, все-таки грибы и недозрелые орехи — это не еда.
— Ладно, съедим недожаренным, — решил он. — Налетай, будем ужинать.
Мясо сожрали в два приема, просто взяли и сожрали. Какие тут, к Блину, придворные манеры! Когда хочется кушать, человек быстро становится варваром. Барбом, можно сказать. Давясь, обжигаясь и чавкая, Его Высочество прикончил свою часть ужина.
Барбом, можно сказать. Давясь, обжигаясь и чавкая, Его Высочество прикончил свою часть ужина.
— Не смотри на меня такими глазами, — предостерег шут. — Все равно не поделюсь. Я очень жадный! И голодный, вдобавок.
— Ну и Блин с тобой, — вздохнул принц. Умом он понимал, что наелся до отвала, но до оголодавшего желудка это еще не дошло.
Где-то недалеко завыли волки. Принц и шут настороженно переглянулись.
— На волков я охотиться не согласен, — заявил шут. — Говорят, мясо у них жесткое и невкусное. Несъедобное, одним словом.
— У медведя тоже жесткое, — заступился за волков Орье. — Вдобавок, твоя нелюбовь к ним неразделенная, ты им вполне понравишься.
— Неразделенная нелюбовь — это нонсенс, — хмыкнул шут. — Нет, пусть лучше у легьяра нашего медведя отнимут. Ограбят проклятого бандита.
— Они же не сумасшедшие, с легьяром связываться, — возразил принц.
В этот момент невдалеке хрустнула ветка. Принц мгновенно обнажил меч.
— Ты что? — удивился Лем.
— Может, опять медведь, — Орье почувствовал, что сам выглядит шутом.
Но это был не медведь. Не бывает у медведей таких наглых бородатых рож. Четверо мужиков здорового вида вступили в круг костра. Притом, вооруженных. Один — мечом, остальные — топорами. Держали оружие вполне профессионально, из чего принц сделал вывод, что это, вероятно, бывшие солдаты. То ли отставные, то ли просто дезертиры с последней войны. Судя по грязным лохмотьям, которые они отчего-то считали одеждой, к регулярной армии они не принадлежали. «Разбойнички пожаловали», — догадался шут. Он осторожно выдвинул из ножен рукоять меча. Четверо на двоих — если дело дойдет до драки, нападавшим придется не сладко. Впрочем, у бывших солдат могут быть свои трюки, неизвестные мастерам клинка, что обучали его и принца.