— Гончая Тьмы! — перепуганным фальцетом заверещал какой-то эльф. Вообще-то, голоса у эльфов что надо, им бы в опере петь, так что как же сильно надо было перепугаться, чтобы этак вот петушком заголосить.
— Уничтожь ее! Немедля! — это уже другой эльф сделал попытку установить общение. И для облегчения переговоров натянул лук.
— Вот уж нет! (это наиболее литературный пересказ ответа Лани). Не знаю я никаких Гончих Тьмы, а щенка обижать не дам!
— Ты не понимаешь! Это же — исчадье Мрака, квинтэссенция некромантии! Он — абсолютное зло, тварь Великой Тьмы…
— Сам ты… тварь, — обиделась Лани. — Он маленький и беззащитный щенок, а не то, чем вы тут его обзываете. Кыш отсюда, остроухие, не то я за себя не отвечаю!
Кышать с дороги эльфы явно не собирались. Более того, еще несколько уже налаживались к стрельбе, доставая свое грозное дальнобойное оружие. Лани беспомощно оглянулась по сторонам. Как на зло, никого нет из своих, а явно свихнувшиеся эльфы готовы и ее нашпиговать стрелами заодно со щенком. И как, интересно, отбиваться, если обе руки заняты? Одно она знала точно — погубить щенка она им не даст.
— Что здесь происходит? — Мастер Лур подоспел, как всегда, вовремя. Такая уж у магов особенность — всегда поспевать вовремя… или не поспевать вовсе, если уж совсем ломы и никакого желания.
— Щенок Тьмы, — коротко сказал эльф, и тут же понял, что сказал что-то не то. Пришлось добавить. — То есть, Гончая Тьмы, только маленькая.
— Интересно, — судя по выражению лица, маг не соврал, ему и впрямь было интересно. Впрочем, можно ли что-то твердо утверждать, имея дело с магами?
Учитель, он же Мастер Лур, подошел к Лани, и внимательно осмотрел щенка. Тот заскулил обрадовано и полез общаться. Маг протянул ему открытую ладонь, щенок тут же приложился к ней языком. Недовольно фыркнул, видимо, магические ладони не соответствовали его эстетическим представлениям.
— Щенок Гончей Тьмы, крайне интересно. Я слышал, они рождаются маленькими, а потом за неделю взрослеют. За это время создавший его некромант дрессирует и накладывает на него свою матрицу. После чего Гончая служит ему верно и преданно.
— Это тварь Тьмы, — неуверенно сказал кто-то из эльфов. — Не должно ей жить на свете…
— Сейчас это обычный щенок, — резко ответил маг. — Да, он создан из Тьмы, но он свободен пока и от добра и от зла. А уж что из него получится — от нее зависит.
Он кивнул Лани, и девушка, прижав щенка к груди, скользнула мимо эльфов. Сердце ее отчаянно стучало, и малыш затих, прислушиваясь к новому звуку. Пристыженные эльфы неохотно убирали луки в чехлы. Лани обернулась к ним:
— А еще светлые… Стыдно, господа эльфы!
И, отпустив эту последнюю шпильку, девушка с достоинством удалилась. А какого Блина! Еще миг, и эти перепуганные придурки стрелять бы начали. Причем, скорее всего, без промаха, как эльфам и полагается. Нет, ну это надо же!
Бол проснулся от негромкого разговора где-то рядом и сразу навострил уши. Спал он довольно крепко, и если уж просыпался, то только для того, чтобы послушать что-то важное. Для всего остального просыпаться вовсе не стоило.
— …завтра отправляемся в школу, — он опознал голос Таля.
Ага, значит друг-приятель очнулся от смерти живым и здоровым. Надо сказать, что когда Ларгета принесли окровавленным и бездыханным, Бол ревел в голос и порывался пробиться к телу. Как впрочем, и Лани. Причем девчонке, в отличие от него, это удалось. Правда, трое эльфов приобрели полосатый оттенок лица после ее когтей. У него, у Бола, когтей не было, а потому и результаты были куда скромнее. Вдобавок, те же эльфы, что стеснялись слегка врезать девушке, с Болом особо не церемонились, и пару-тройку пинков он заслуженно получил. Впрочем, быстро подошла Тиллатаэль и успокоила обоих. Да, дескать, будет жить. Недолго, конечно, и мучительно, но будет. Впрочем вы, люди, все так живете — недолго и мучительно. А он, может, вас обоих вместе взятых переживет, потому как показал себя крутым магом. Так что — отойдите и не мешайте.
Надо сказать, лечить эльфийка умела. Вмиг залатала раны, но на этом не успокоилась. Сев у обнаженного тела Таля (Лани, паршивка такая, так и пялиться, куда не надо, пользуясь бессознательным состоянием его друга), она начала делать странные движения руками и что-то напевать при этом на эльфийском. К разочарованию Бола, желавшего на халяву разжиться свеженьким эльфийским заклинанием, слов он не понял, потому как эльфийский почти не знал. Вдобавок, если бы запел он, бедняга Таль окончательно слетел бы с копыт. Если отсутствие слуха считать талантом, то Бол владел им в совершенстве.
Но теперь Ларгет, похоже, окончательно оправился. В смысле, от раны. В порядке, то есть. А с кем же это он, интересно, разговаривает?
— Может, и поеду, — ага, это Боресвет. Сомнений в голосе хоть отбавляй. Не особо он, видать, в школу рвется. Наверное, имел уже в детстве печальный опыт.
Не особо он, видать, в школу рвется. Наверное, имел уже в детстве печальный опыт.
— Да тебя же никто там не заставляет остаться, — уговаривал Таль. — Посмотришь, с Мастером Коэто поговоришь. Такого воина, как он, еще поискать. Уж в Квармоле точно не найдешь, за Гардарики вашу не поручусь.