Неожиданно наши глаза встретились. Шейх Юсуф?эфенди чуть прищурился, чтобы лучше рассмотреть меня в темном углу.
— Кто эта барышня? — спросил он. — Наша ученица?
Учителя разом повернулись в мою сторону.
Васфие, засмеявшись, сказала:
— Извините, бей?эфенди, мы забыли вам представить… Это наша новая учительница французского языка Феридэ?ханым.
Не выходя из?за печки, я кивнула Шейху Юсуфу?эфенди и сказала:
— Эфендим, мне весьма приятно познакомиться с нашим замечательным композитором.
Люди искусства очень чувствительны к подобным комплиментам. На бледных щеках Шейха Юсуфа?эфенди вспыхнул слабый румянец. Он поклонился, потирая руки, и сказал:
— Ваш покорный слуга не уверен, что им созданы произведения, достойные звания композитора. Если какие?нибудь маленькие вещички и заслуживают похвалы, так это только потому, что в них мне удалось искренне выразить божественную грусть, живущую в стихах наших великих поэтов, таких, как
Хамид и Фикрет[63].
Короче говоря, Шейха Юсуфа?эфенди я полюбила, как своего старшего брата.
Б…, 7 апреля.
Исполнилось еще одно мое заветное желание. Мы сняли красивый маленький чистенький домик. Его нам подыскал Хаджи?калфа, да благословит старика аллах. Это крошечный уютный домик из трех комнат, с садом, в нескольких минутах ходьбы от жилища Хаджи?калфы. Нам его сдали вместе со всей обстановкой, это очень удобно.
Вчера у нас было чудесное настроение. Мы собирались навести в доме порядок, прибраться, расставить вещи. Куда там! Так ничего и не успели сделать, без конца только смеялись, гонялись друг за другом и возились. Бедняжка Мунисэ не могла поверить своим глазам. Ей казалось, будто она попала во дворец. Вот только Мазлум (так мы называли козленка, подаренного чабаном Мехмедом) сильно нас напугал. Через открытую кухонную дверь шалун выскочил в сад и помчался к глубокому оврагу с крутыми, отвесными, как у минарета, стенами. Еще немного — и он свалился бы вниз с обрыва. Хорошо, что ноги у этих существ более проворные и ловкие, чем у людей. Однако нам все?таки пришлось порядком поволноваться, пока мы его поймали.
Да, мы очень довольны нашим домиком. Мунисэ разбегается и скользит по голубым кафельным плитам внутреннего дворика, гладит ладошками намалеванные на заборе цветы. Вот только вечером, когда начинает смеркаться, мы немного тоскуем. Наших соседей приходят навещать отцы, братья с узелками в руках. А к нам в эти часы никто не постучит. И так будет всегда.
В этом краю чудесная весна. Все кругом утопает в зелени. В нашем саду распускаются пестрые цветы. По карнизу моего окна карабкается плющ. А обрыв возле нашего сада похож на изумрудный водопад. Среди пышной зелени свежими ранами алеют маки. Все свободное время я провожу в этом саду. Мы играем с Мунисэ в прятки, прыгаем через веревку, а когда устаем, я принимаюсь за рисование, Мунисэ с козленком растягивается на лужайке. Во мне вновь пробудилась страсть к живописи. Вот уже несколько дней пишу акварелью портрет Мунисэ. Если бы шалунья сидела спокойно, моя работа давно была бы закончена. Но ей надоедает позировать. Не хватает терпения усидеть на одном месте с козленком на обнаженных руках, с венком полевых цветов на голове. Иногда Мазлум начинает артачиться, брыкаться своими длинными тонкими ножками. Тогда Мунисэ вскакивает и говорит:
— Абаджиим, честное слово, я хочу сидеть спокойно, а Мазлум не может. Я тут ни при чем — и убегает.
Я сержусь, грожу ей пальцем:
— Ты думаешь, я не понимаю твоей хитрости, коварная девочка? Ты нарочно щекочешь козленка.
Работа в школе тоже идет успешно. Директор Реджеб?эфенди мной доволен. Правда, иногда он сердится на меня за то, что я слишком люблю посмеяться.
— Смотри, — говорит он, — я и для тебя притащу «чипцы».
Я притворно надуваю губы и отвечаю:
— Что я могу поделать, Реджеб?эфенди?.. У меня верхняя губа слишком короткая. Поэтому, даже когда я серьезна, вам кажется, что я смеюсь.
Реджеб?эфенди, оказывается, питает слабость к иностранным языкам. Он даже раскопал где?то старый французский букварь и читает его по складам.
Реджеб?эфенди, оказывается, питает слабость к иностранным языкам. Он даже раскопал где?то старый французский букварь и читает его по складам. Иногда спрашивает у меня значения слов и записывает карандашом на полях учебника.
Я очень дружна с Шейхом Юсуфом?эфенди. Мне нравится этот деликатный, грустный, больной человек. О каких прекрасных вещах рассказывает он мне своим задушевным голосом, в котором скрыта тайная печаль.
Дней десять тому назад произошла очень странная история.
У нас в училище есть заброшенный зал, заваленный старыми ненужными вещами. Я зашла туда днем за учебной таблицей. Ставни были закрыты, поэтому казалось, что наступил вечер. Оглядевшись по сторонам, я заметила в углу старый, покрытый пылью орган. Сердце вдруг сладостно забилось. Меня охватила грусть. Счастливые дни моего детства прошли среди печальных и торжественных органных мелодий. Я подошла к инструменту, волнуясь, как подходят к забытой могиле друга. Я уже не помнила, зачем пришла сюда, забыла, где я. Осторожно нажав ногой на педаль, я тронула пальцем клавиши. Орган медленно издал тяжкий вздох, который, казалось, исходил из глубины раненого сердца.