Кямран почувствовал, как до того безвольное, обессиленное тело женщины вдруг ожило и затрепетало.
— Кямран, не говори так, умоляю!
Голова Феридэ по?прежнему покоилась на груди молодого человека. Она чуть откинулась назад и подняла лицо к Кямрану. От порывистого дыхания шея ее вздрагивала, голубые жилки трепетали и бились, щеки горели, в глазах вспыхивали красные искорки.
Кямран упрямо твердил:
— Гюльбешекер… Моя Гюльбешекер… Только моя…
Дрожа всем телом, Феридэ привстала на цыпочки, обняла плечи молодого человека; казалось, вся кровь ее прилила к губам, она тянулась вверх…
Вырвавшись из объятий, Феридэ оживала, словно птица, которая после сильной жажды вдоволь напилась из прозрачного родника. Она шумно встряхивалась, отворачиваясь, чтобы не встречаться глазами с Кямраном, по?детски приговаривая:
— Как стыдно, господи, как стыдно! Это ты виноват… Честное слово, ты виноват!..
Рядом на ветке заливалась чалыкушу.