Сердце ее пело от ожидания. Теперь она узнает пределы возможного, узнает, на что способен разум, пусть это разум существ иного мира, странствовавших среди звезд, когда предки людей еще качались на ветвях в приятном мраке тропического леса.
Драмлин, подобно многим знакомым, звал ее неисправимым романтиком, и Элли вновь подумалось, почему так много людей считают это предосудительным. В романтике она черпала силы и радость. Но теперь она, адепт и поклонник, должна предстать перед высшим Магом.
По радиосвязи доложили о положении дел. Все было в порядке, во всяком случае об этом свидетельствовала целая батарея приборов, размещенных вокруг Машины. Приходилось ждать, пока между бензелями окажется достаточный вакуум. Вакуумные насосы небывалой на Земле эффективности создавали там еще неизведанное разрежение. Элли нащупала рукой микровидеокамеру, погладила пальмовую ветвь. Внутри додекаэдра вспыхнул яркий свет. Две из сферических оболочек уже раскрутились до заданной Посланием критической скорости. Снаружи очертания Машины уже казались размытыми. Вот-вот достигнет нужной скорости и третий бензель. Накапливался электрический заряд. Когда все три оболочки раскрутятся до предела, Машина включится — так говорило Послание.
На лице Си была написана суровая решимость, Луначарский казался невозмутимым, Деви широко открыла глаза, лицо Эда отражало лишь спокойное внимание. Заметив взгляд Элли, Деви улыбнулась.
Элли пожалела, что у нее нет ребенка. Такова была ее последняя мысль. Потом стены замерцали и стали прозрачными, а Земля словно разверзлась и поглотила ее.
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ
«ГАЛАКТИКА»
Так я ступаю по беспредельным высотам
И знаю, что есть надежда
Для тех, кого слепил Ты из пыли,
Чтобы утешить в вечности.
Свитки Мертвого моря
19. Нагая сингулярность
Подымаюсь в рай дорогой чудес.
Ралф Уолдо Эмерсон. «Мерлин»
Вполне возможно, что некоторому несравненно превосходящему нас существу Вселенная может казаться равниной, а расстояния между планетами — порами в частице земли, и для него солнце прижато к солнцу, словно песчинки.
Сэмюэл Тейлор Колридж. «Omniania»
Они падали. Пятиугольные панели додекаэдра стали прозрачными, пол и потолок тоже. Внизу и над головой она видела только органосиликатное кружево и эрбиевые шпонки. Они явно пошевеливались. Все три бензеля исчезли неизвестно куда. Додекаэдр несся по длинному черному тоннелю, едва не касаясь его стенок. Ускорение примерно равнялось ускорению свободного падения. Сидевшую лицом вперед Элли слегка прижимало к спинке кресла, находившаяся напротив нее Деви, наоборот, несколько наклонялась вперед. Действительно, зря кресла не снабдили привязными ремнями.
Трудно было избавиться от мысли, что путь их лежит в глубины Земли, через мантию в ядро из расплавленного железа. Или же они проваливаются прямо в… Она подумала: что, если это невероятное устройство и есть лодка Харона, перевозящая их через Стикс.
Стенки тоннеля обладали какой-то текстурой, и скорость можно было ощутить на взгляд. Пятна-кляксы с неясными очертаниями, никаких четких форм. В облике их не было ничего интересного, только зачем они и откуда взялись? Уже в нескольких сотнях километров под поверхностью Земли скалы раскалились докрасна.
В облике их не было ничего интересного, только зачем они и откуда взялись? Уже в нескольких сотнях километров под поверхностью Земли скалы раскалились докрасна. Но на жару не было и намека. Чертей тоже не было видно, не оказалось нигде и буфетов с горшками, полными мармелада[51].
Своей верхней гранью додекаэдр то и дело задевал стенку, от которой отскакивали чешуйки неведомого вещества. Сам додекаэдр казался неповрежденным. И скоро следом за ними уже неслось целое облако мелких частиц. Со всех сторон лился ровный неяркий свет, иногда тоннель чуть поворачивал, и додекаэдр послушно следовал вдоль изгиба. Впереди, насколько это было видно, ничего не маячило. Столкновение даже с воробьем на такой скорости разнесло бы в клочья любой аппарат. Но что это за бездонный колодец? В нижней части ее живота что-то ныло. Сомнений не оставалось.
Черная дыра , думала она, черная дыра . Я падаю за горизонт событий в черной дыре к самой сингулярности. А может быть, это вовсе не черная дыра, и мы валимся к нагой сингулярности? То есть к тому, что физики называют нагой сингулярностью. Там, вблизи сингулярной точки, нарушаются законы причинности, следствия предваряют причины, время течет в обратную сторону, и вообще невозможно уцелеть, а тем более что-то запомнить. Вращающаяся черная дыра, старательно вспоминала Элли, представляет собой не точку, а поверхность, сферическую или еще более сложную. С черными дырами не пошутишь. Гравитационные силы могут мгновенно расплющить тебя в лепешку. Или обжать с боков. На подобную беду, к счастью, пока ничто не намекало. За серыми прозрачными стенками, в которые превратились теперь пол и потолок, кипела работа. Органосиликатная матрица в одних местах набухала, в других — опадала, утопленные в ней эрбиевые шпонки поворачивались и ползали вперед и назад. Все прочее внутри додекаэдра, в первую очередь Элли и ее спутники, выглядело вполне ординарно. Конечно, люди были чуточку взволнованы. Но никто из них еще не превратился в лепешку.