— А-а-а! — попытался зарубить его с седла булгарин.
Олег вскинул щит ребром вверх, а когда вражеский клинок застрял в дереве, рванул к себе, чикнул первым ударом чуть выше запястья, вторым — поперек бедра. Слева напирала грудью другая лошадь. В тесноте ведун вогнал меч ей в бок. Невинное животное умерло мгновенно — и завалилось прямо на него. Олег с трудом освободил клинок, попытался выползти.
Сверху упало чье-то тело. Потом тяжесть резко возросла, и у него потемнело в глазах…
* * *
— Олежка! Олежка! Он здесь! Да оттаскивайте же их, тащите!
На веки упал свет. Середин открыл глаза, дернулся, но освободить смог только левую руку:
— Роксалана… Жива… Ты как, цела? Не ранена? — Он схватил ее за руку, скользнул ладонью по щеке, по груди, по животу.
— Чего ты щупаешь, идиот, там же железо! — всхлипнула она. — Вот тип, сам еле дышит, а на уме одно: за всякие места девку похватать.
— Как ты… Ты как?
— Как-как! Как шарик от пинг-понга. Они как налетели! По мне, по щиту как даст! Я сразу и улетела, как фантик на сквозняке. Аж за обоз. Так шибануло, что полчаса встать не могла. Но я потом копье подобрала и через телеги этих тыкала. Четверо точно мои. А ты как? Хоть одного достал?
Олег усмехнулся, закрыл глаза — и тут же схлопотал несколько оплеух.
— Ты чего, ненормальная?!
— Ты же сознание потерял! Я вот и… Как положено.
— Не трогай меня, Роксалана. Кажется, я весь стал один большой синяк. Лучше лошадь с живота сними.
— Я тебе что, трактор? Вон, ребята идут. Сейчас помогут.
Чтобы освободить чародея, воинам рода ворона пришлось снять с него три конские туши и два мертвых тела. После этого Олег наконец-то смог нормально дышать — но ходил пока с трудом. Требовалось еще два-три дня на поправку: чтобы сдавленные мышцы начали шевелиться, а вывернутые суставы перестали болеть.
Почти сутки кочевники провели на месте сражения. Отыскивали своих павших, обирали чужих, помогали своим раненым и избавляли от мук булгарских. К вечеру стало ясно, что в жестокой мясорубке полегло чуть больше ста кочевников и примерно столько же оказалось ранено.
— Зато мы взяли три сотни коней и две сотни очень дорогих доспехов, — попытался найти среди этих известий хорошее Бий-Султун. Однако всем было ясно, что это слишком маленькая плата за столь страшные потери. Лошадей можно вырастить, и не расплачиваясь жизнями соплеменников. Добытые кровью брони почти все нуждались в ремонте. А победа… Что она давала усталым людям? Только шанс протянуть еще несколько дней. Для огромной Булгарии две сотни ратников — не потеря. Местный посадник немного удивится ловкости дикарей и пошлет против них тысячу.
— Мы никуда не пройдем, — высказал вслух общую мысль Середин. — Не будет никакого мира, никакой торговли, никакого путешествия дальше. Им здесь не нужен наш мир и наша дружба. Им нужна наша смерть. Нужно уходить, пока булгары не сумели этого добиться. Извини, Роксалана, но возвращаться придется все же южным путем.
— Да, да-да, да, — с видимым облегчением признали правоту посланника ворона старейшины. — Боги отвернулись от нас. Не стоит гневить их снова. Нужно уходить.
— И все же дней десять у нас есть, — вскинул палец Середин. — Пока здешний воевода узнает про разгром, пока соберет новых ратников, пока они доберутся.
— Ты хочешь отдохнуть тут еще? — не понял его Бий-Султун.
— Мы пришли сюда с миром, старейшина, — напомнил ему Олег. — Но нас оскорбляли, прогоняли, пытались уничтожить. Зачем нам такой мир? Возвращаться назад я собираюсь с войной. Роксалана! Нам понадобятся два тарана. У тебя опыт есть, тебе и карты в руки. Чабык! Не меньше пяти десятков переносных щитов. Бий-Атил! Нужен хворост. Много. Не меньше двух вязанок на каждого воина.
Не меньше двух вязанок на каждого воина. И чтобы каждая не меньше обхвата толщиной. Лес рядом. Чем быстрее наберем, тем раньше с булгарами сквитаемся.
Возвращаться до города было недолго. Потрепанные отряды кочевников были встречены со стен улюлюканьем, а брошенные перед поднятым мостом и возле рва бревна с деревянными ручками вызвали и вовсе радостный хохот:
— Лягушатники по воде ходить научились! Это у них оглобли такие! Куда лесенку приставлять собрались?
Олег не обращал на это внимания: «Стрелы не пускают — и хорошо. Может, тут лучников вообще нет».
— Роксалана, смотри, — дал он последние указания, — башня скосилась влево. Значит, в левую створку бить и нужно, этот край подгнил. Засов, скорее всего, посередине. Но может и вовсе его не оказаться. Если на подъемный мост надеются. У тебя за спиной сотня всадников в седле, контратаковать не рискнут.
— Не бойся, милый, — она коротко чмокнула его в щеку. — Все будет хорошо. Беги.
Середин быстрым шагом отступил к тарану на берегу, еще раз осмотрел стену с той стороны: желтые щепки, у земли просветы, в нескольких местах колья скосились в сторону. В общем, гнилье и непонятно на чем держится. Он развернулся, пошел к обозу и дал решительную отмашку.
Кочевники, похватав с повозок вязанки, побежали ко рву, сбросили хворост вниз и ринулись за другими. Смех на стенах начал утихать. Первый заход, второй, третий… Если первые фашины еще плавали, то сто пятьдесят, сваленных одна на другую, образовали уже довольно плотный мост. И он поднимался на глазах.