Ведун и дернуться не успел, как множество ладоней схватили его за плечи, локти и запястья. Руки быстро свели за спину, смотали вместе.
— Эй, подождите! Вы чего? Мы… Мы не из рода Манап! Мы не нарушали никаких запретов!
— На вас одеяния с шитьем из родовых знаков этого рода, — невозмутимо напомнил кочевник.
— Это не наше! Наша одежда испорчена! Мы купили ее в соседнем стойбище!
— Никто и никогда не продаст одежды с родовыми знаками, несчастный. Ты лжешь. Страх совсем одурманил твой разум.
Олег ощутил, как веревочная петля легла ему на шею, как в затылок уперлись гладкие деревяшки прочной рогатины.
— Да посмотрите же на нас! — дернулся он. — На морду мне посмотрите! Я же белый, я не местный! Посмотрите на нас, рожи китайские!
— На вас знаки рода Манап, — покачал головой кочевник. — И если Джайло придумал какую-то хитрость, тем хуже для вас.
Он махнул рукой, и Олег ощутил, как петля начала затягиваться.
Роксалана в это время тоже говорила. Точнее, кричала во все горло:
— Отпустите меня! Отпустите немедленно! Папа вас найдет! Он порвет вас всех в куски! Пустите! Папа! Вам всем конец! Мой папа сильнее всех! Он качает нефть и строит заводы! Чертовы дикари! Мой папа качает кровь земли! Он качает кровь земли и превращает ее в золото. За меня он отдаст все! Он отдаст все, чтобы найти меня и выжечь вас, как клопов! Я дочка хозяина «Роксойлделети», козлы! Нефтяного магната! Дочка хозяина недр! А-а-ай, сволочи, не-ет! Я все расскажу! Я… Я дочь подгорного князя…
Петля стянулась, и девушка перешла на хрип. Олег тоже ощутил смертельное сжатие веревки, земля ушла из-под ног, в глазах заплясали разноцветные мошки, уши наполнились утробным гулом, виски внезапно резануло болью, словно в них вонзили тупые граненые стилеты. Ведун в отчаянной попытке вытянул носки, надеясь достать до опоры — но ничего не получилось. Только справа и слева начала быстро сгущаться тьма.
«Мара, — одними губами прошептал он. — Прекраснейшая из богинь…»
Пришел миг его последней чаши: костяной, оправленной золотом и до краев полной густого дурманного вина.
И тут опора вернулась. Правда, ноги почему-то отказались повиноваться, и если бы не заботливые руки кочевников, подхвативших его, ведун упал бы на землю. Кто-то ослабил врезавшуюся в горло петлю, кто-то разрезал стягивавший локти ремень. Темнота отступила, и Олег различил оживленно спорящих кочевников. Пожилые, хорошо одетые туземцы размахивали руками, тыкали пальцем в сторону девушки, указывали на горы и землю. К сожалению, услышать их Середин не мог — в ушах еще бушевал непонятный гул, похожий на непрерывный вой ветра. Наконец его поволокли куда-то влево, к стене, ограничивающей расселину с востока. Минута — и он вслед за Роксаланой был впихнут в узкую дверь, плотно сбитую из толстых, в руку толщиной, почерневших от времени досок.
Наконец его поволокли куда-то влево, к стене, ограничивающей расселину с востока. Минута — и он вслед за Роксаланой был впихнут в узкую дверь, плотно сбитую из толстых, в руку толщиной, почерневших от времени досок. Ноги ведуна очень вовремя восстановили подвижность — и вместо того, чтобы пропахать носом пол, он всего лишь сделал несколько шагов, столкнувшись со своей спутницей.
— Осторожнее ты, увалень! — пихнула его девушка. — Ногу мне отдавил, слон неуклюжий!
Это означало, что слух тоже вернулся, преодолев гул невидимого трансформатора.
— Значит, сказываешь, будут холить и ублажать? — потер ладонью ободранную шею Олег и с чувством добавил: — Клас-сная из тебя получилась пророчица.
— Но ведь отпустили же! — с гордостью парировала Роксалана. — Я думаю, они моего отца знают. Или про его фирму слышали. Ты заметил, нас отпустили, как только я сказала про «Роксойлделети»?
— Я вообще не заметил, чтобы нас отпустили. — Ведун пошарил по поясу. Ремень ему оставили, но чьи-то заботливые руки вытянули из ножен и меч, и оба ножа.
— Это пока, — отмахнулась спутница. — Я думаю, они сейчас свяжутся с папкой, скажут, что я здесь, и он пришлет «вертушку». Сколько отсюда до Уфы? Километров двести, триста? Думаю, часа через три все уже закончится.
— Отсюда до Уфы лет шестьсот, — хмыкнул Середин. — Плюс-минус двести метров.
— Дурак ты, Олежка, и шутки у тебя дурацкие.
— Уж кто бы говорил! Или ты вправду веришь в существование вертолетов?
— Я на них сто раз летала! И вообще! Может, мы ни в какое прошлое не попадали? Может, нас при аварии в дикую тайгу выбросило? У нас в тысяче районов люди и сейчас еще как в каменном веке живут!
— Насчет «сейчас» это ты точно подметила…
Олег достал из туеска горсть перемешанной с углем селитры, расстелил тряпицу перед узким окошком на притолоку, высыпал зелье на нее — пусть сохнет. Мысленно он отметил, что наличие окна в их бревенчатой, с каменным полом и одной каменной стеной тюрьме — очень скверная примета. Это означало, что пленников заперли не просто в свободной от припасов кладовке. Помещение предназначалось специально для людей. Кулям с зерном или мерзлым тушам ни свет, ни свежий воздух ни к чему. С другой стороны — с чего бы это вдруг такая забота о полоне?