Из общей массы направил навстречу своего коня пожилой воин, из-под сплошной брони которого можно было увидеть только лицо и черную окладистую бороду. За ним поскакал еще всадник, совсем юный, безусый и розовощекий.
— Так это ты вождь этого племени? — остановившись в десятке метров, спросил пожилой воевода. — Сложите оружие, и вы останетесь жить.
— Мы желаем всего лишь дойти до Булгара, воевода.
— Сдавайтесь, и вы туда дойдете, — хмыкнул ратник. — Аккурат на невольничий рынок.
— Мы не ищем вражды! Мы пришли с миром. Мы не хотим проливать крови, воевода.
— Именно поэтому вы разорили Бигоран? — Булгарин вздохнул. — Не хотите проливать крови — сложите оружие. Сдадитесь сейчас — останетесь живы. Нет — через четверть часа я истреблю всех до последнего.
— Какая жестокость! — возмутилась Роксалана. — Вы все просто маньяки!
— Тебя я оставлю жить, дерзкая девка, — улыбнулся воевода. — Ты станешь моей наложницей. Решай быстрее, пожиратель лягушек. Когда мои воины поднимутся в седло, мы не станем задерживаться.
— Не хочется доставлять вам лишних хлопот, — кивнул Середин. — Пожалуй, будет проще, если вы нас истребите, причем как можно быстрее и качественнее. Седлайте коней, мы подождем.
Он поклонился и повернул коня.
— Что будет, чародей? — горячо зашептал Бий-Султун. — Ты правда хочешь, чтобы нас всех убили? Ты, верно, сам-то бессмертен, чародей?
— Чабык, Бий-Атил, — отмахнувшись от старосты, призвал внимание воинов Середин. — Это кованая рать, тяжелая конница. Она не разменивается на стрелы, не носится пред чужим строем. У них лошади перегружены, такого издевательства не выдержат. Они побеждают одним ударом. Атакуют плотным железным кулаком и стаптывают все на своем пути. Вы меня слышите? Они ударят в центр, чтобы раскидать нас по сторонам. Мы под таким тараном не выстоим. А вот телеги — запросто. Противник врежется и завязнет в обозе. Как только первые их ряды пойдут по нам, вы одновременно двинете вперед свои сотни, охватите их с боков и ударите в спины. Броня броней, а прямого удара копья или меча не выдерживает ничто. В окружении это будет просто неуклюжая толпа. Если не дрогнете, положите всех. Их вдвое меньше нас, мужики! Собьем спесь с этих бахвалов! — И Олег громко крикнул: — Хок! По местам, отважные нукеры! Скачите к сотням. Хок, хок! Роксалана, поезжай с Чабыком.
— А ты?
— Воевода за мной смотрит, милая. Он знает, что я главный. Куда я встану, там головной полк, главные силы. Мне нужно, чтобы он ударил в центр. Значит, мое место там.
— Ты с ума сошел! — горячо зашептала девушка. — Там же всех перебьют! Затопчут! Ты сам же только что сказал!
— Бывает, не повезло. Но иначе никак. Или я, или все. Только от меня зависит точка булгарской атаки. Ничего не поделать, никто не живет вечно.
— Блин, да это даже не наша страна! Не наша земля! Чего ради?!
— Эти люди оказались под моей рукой. Я не могу их предать.
Я не могу их предать.
— Ты сбрендил, Олежка! Ты идиот.
— Все, уходи. Поздно будет. — Ведун натянул поводья перед строем конницы: — Помогите, ребята! Копье кто-нибудь с повозки передайте!
— Олег, уйди! Ты же командир. Ты должен быть в стороне, следить, руководить.
— Они выстраиваются рядами, Роксалана. Уезжай немедленно!
— Вот уж хрен! Раз ты остаешься, то и я останусь. Копье мне дайте! Самое большое!
— Дура, тебя же затопчут!
— Только вместе. Вместе уходим или вместе остаемся.
— Зачем тебе? Беги!
— А тебе зачем?
— Проклятие, Роксалана! Я мужчина. Я должен сражаться! За тебя и за себя! За всех! А ты…
— Кто я? — зловеще зашипела девушка.
— Твое копье, чародей.
— Твое копье, чародейка.
— Так кто я, милый? Скажи, очень хочется услышать…
— Не судьба. Драпать уже поздно. Они атакуют. — Олег повернул скакуна мордой к врагу и по очереди стал дергать поводья, заставляя того попятиться. Вместе со спутницей они втиснулись в общий строй и опустили копья.
Под всадниками уже дрожала земля, в лицо повеяло холодом. Показалось, что даже солнце стало тусклее от этого зрелища. Кованая рать шла столь плотно бок к боку, что ноги всадников зажимало между лошадьми. Вместо лиц — мертвые стальные маски, острия опущенных рогатин метились прямо в грудь. И вся эта закованная в железо масса разгонялась все сильнее и сильнее. У Олега появилось ясное ощущение, что он встал в двух шагах на пути ревущего товарного состава.
— Ар-р-ра-а-а!
Он вскинул щит, встречая копье булгарина, привычно отклонил, вогнал свое ему в бок, но грудь чужого коня с такой силой врезалась в мерина Олега, что того подбросило и повернуло, завалило назад. Роксалана уже успела исчезнуть. Ведун ткнул копьем поперек движения, подколол смотрящего в сторону врага в основание черепа — тут пику вырвало, а сам он вылетел из седла, перекатился через круп лошади второго ряда и ухнулся вниз.
Все происходило, как перед горной лавиной: она напирала и отшвыривала все на своем пути. Второй ряд навалился на третий, тот попятился к телегам. Вниз полилась кровь, кочевник исчез. Олег увидел перед собой оскаленную морду коня, перерубил ее — но грудь мертвой лошади все равно отбросила его назад. Он увидел над собой сплошной полог из брюх, подпруг и стремян — вспорол те, что ближе, оттяпал две ступни, до которых смог дотянуться, отполз. Туши начали проседать. На миг мелькнуло небо, потом — наконечник копья, направленный в грудь. Ведун вскинул меч, легко перерубая ратовище, обратным движением отсек врагу ногу чуть выше колена. Тут лошади сошлись, сплющивая его до искр в глазах, понесли спиной вперед. Нога зацепилась — Середин опрокинулся на спину и быстро ударил снизу в грудь вражеского коня. Увидел, как лава, уже затоптавшая всех кочевников, уперлась в повозки. Телеги тоже не выдержали, отползли, начали опрокидываться. И это хорошо — боком они оперлись на второй ряд обоза и встали уже прочно, высокой деревянной стеной.