Зрелище это способно было повергнуть в замешательство кого угодно, особенно Хоукмуна, от чьей руки погибло большинство здесь присутствующих. Он схватил Флану за руку и сорвал с себя маску, чтобы она могла увидеть его лицо.
— Флана, вы меня не узнаете? Это я, Хоукмун. Как вы сюда попали?
— Руки прочь, воин, — отозвалась она машинально, хотя, похоже, жест этот ничуть ее не оскорбил, Флана никогда не подчинялась требованиям этикета. — Я вас не знаю. И наденьте же маску.
— В таком случае, вас должно быть, перенесли сюда из того времени, когда мы еще не были знакомы.., или из какого-то иного мира, параллельного нашему, промолвил герцог.
— Мелиадус… Мелиадус… — шепотом повторял король Хеон из Тронной Сферы, висевшей у них над головой.
— Король… Король… — бормотал Мелиадус из-под волчьей маски.
— Рунный Посох… — донесся до них шепот толстяка Шенегара Тротта, который погиб, желая завладеть этим символом высшей магии. — Рунный Посох…
Вот и все, на что они были способны, выражая таким образом свои страхи и амбиции. Эти цели и опасения вели их при жизни, они же привели их к гибели.
— Вы правы, — заметил Хоукмун графу Брассу. — Это и впрямь мир мертвых. Но кто же заточил сюда этих несчастных существ, и зачем их возродили к жизни? Такое ощущение, словно мы оказались в какой-то отвратительной кунсткамере, где собраны бренные человеческие останки… Настоящий грабеж времени и измерений.
— Да, — фыркнул граф. — И я готов задаться вопросом, не был ли и я сам до недавнего времени частью этой коллекции. Что вы скажете на это, Дориан Хоукмун?
— Сомневаюсь. Здесь собраны обитатели Империи Мрака, какими они были непосредственно перед смертью, а вас похитили из времени куда более раннего. Ваша молодость подтверждает мою гипотезу… Равно как и воспоминания о войне в Туркии.
— Благодарю вас за эти слова утешения.
Хоукмун приложил палец к губам.
— Вы не слышали какой-то странный шум, там, в коридоре?
— Слышал. По-моему, сюда кто-то идет. Должно быть, заметили отсутствие стражей.
Должно быть, заметили отсутствие стражей.
Никто из находящихся в зале, даже Флана, не сделал попытки задержать их, когда друзья принялись, расталкивая толпу, пробираться в угол потемнее. Они нашли отличное укрытие за массивными спинами Адаза Промпа и Йорика Нанкенсена, которые при жизни были неразлучными друзьями.
Дверь распахнулась настежь, и появился барон Калан.
— Почему дверь открыта и нет стражи? — воскликнул он, мрачным взором обводя живых мертвецов. — Кто из вас сделал это? Или здесь оказался кто-то, способный не только грезить.., но и лелеять какие-то замыслы против меня? Кто пытается похитить власть над мертвецами? Вы, Мелиадус? Вы сумели выйти из транса?
Он приподнял волчью маску, но перед ним оказалось лишь бесстрастное лицо барона, лишенное всяческого выражения. Калан отвесил ему пощечину, но вызвал лишь недовольное ворчание.
— Или это вы, Хеон, никак не можете смириться с тем, что отныне я обладаю куда большей властью, чем вы?
Однако Хеон по-прежнему лишь бормотал имя своего будущего убийцы; «Мелиадус… Мелиадус…»
— Или это вы, Шенегар Тротт, хитрец Шенегар Тротт… — Калан принялся трясти за плечи графа Суссекского. — Это вы открыли дверь и отправили прочь стражей? Зачем?
«Нет. Это может быть только Флана…» Он принялся искать глазами среди разукрашенных личин маску Цапли, тонкостью работы значительно превосходившую его собственную. «Флана одна способна на подобное…»
— Что вам нужно от меня, барон Калан? — воскликнула Флана Микосеваар, приближаясь к колдуну. — Я устала и не желаю, чтобы меня беспокоили.
— Вам не удастся меня обмануть, предательница. Здесь, кроме вас, у меня нет иного соперника, ибо лишь вы желали бы воспротивиться возвращению Империи Мрака, — Как и прежде, Калан, я ничего не понимаю в ваших речах.
— Верно. Да вы и не должны ничего понимать… И все же я задаюсь вопросом…
— Ваши стражники вошли сюда, — промолвила Флана. — Дерзкие челядинцы. Хотя один из них показался мне довольно смазливым.
— Смазливым? Они что, сняли маски?
— Да, один из них позволил себе такое. Калан принялся шарить глазами по галерее, осознавая смысл ее слов.
— Как… — проворчал он. — Как такое могло… — Затем он устремил взор на Флану. — Нет, я по-прежнему уверен, что это вы.
— Не понимаю, в чем вы обвиняете меня, Калан, и мне это безразлично, поскольку скоро этот кошмар закончится, как бывает со всеми кошмарами.
Калан метнул на нее ироничный взгляд из-под змеиной маски.
— Вы так думаете, моя дорогая? — Отвернувшись, он принялся изучать замок. — Моим замыслам все время угрожают. Что бы я ни предпринимал, возникают непредвиденные осложнения. И все же я знаю, как покончить со всем этим. Хоукмун, Хоукмун, дорого бы я дал за твою смерть.
При этих его словах герцог Кельнский вышел из укрытия и плашмя ударил Калана по плечу своим клинком. Колдун резко обернулся, и тут же острие меча, скользнув под маской, остановилось у его горла.
— Будь вы с самого начала чуть повежливее, возможно, мы смогли бы договориться. Но вы оскорбили меня, барон Калан, и слишком часто выказывали мне свою враждебность.