— Затребовав более развернутый доклад по заинтересовавшему меня вопросу, я смог убедиться, что кожухи действительно разрушаются, — тем временем продолжил назвавшийся Френком Лаймером дройд, — но по иной причине: их в буквальном смысле разъедали микроскопические металлизированные образования, собирающиеся в тонкую ртутно поблескивающую пленку. Рабочие и рядовые инженеры комплекса проявили в этом случае удивительную халатность — они до поры просто соскабливали налет, не понимая действительной важности проблемы. Проведенный по моему распоряжению экспресс?анализ тут же показал, что пленка представляет собой плотно слипшиеся частицы, каждая из которых обладала своей собственной микроструктурой. Не требовалось быть семи пядей во лбу, чтобы, глядя на них, понять: перед нами неизвестный вид микроорганизма…
Онжилай хмыкнул, прикуривая сигарету. Секунду поколебавшись, он протянул початую пачку сначала Диброву, потом Столетову. Андрей отрицательно качнул головой, а Антон, которого слова андроида только сбивали с толку, заставляя нервничать, взял сигарету и склонился к протянутому трепещущему огоньку.
— Придя к такому выводу, я поднял весь материал по освоению марсианских поверхностей, параллельно осуществив поиск аналогичных структур в базах данных земных институтов, — продолжал излагать андроид, не обращая внимания на сдержанное недоверие большинства слушателей. — Поначалу я предполагал, что металлизация — это всего лишь мутация какого?либо уже известного науке микроорганизма, приспособившегося питаться таким образом, но ничего подобного — аналогов не обнаружилось, а кропотливое изучение истории освоения Марса убедило меня в том, что красная планета была мертва и оставалась таковой, пока мы сами не завезли на ее поверхность определенные культуры бактерий для нужд зарождающегося сельского хозяйства, переработки атмосферы и новообразования почв. Тогда я пошел к Майлеру фон Брауну, доложил ему общую суть проблемы и затребовал командировку на Марс. Я сам хотел разобраться в ситуации на месте.
— И как? Разобрался? — скептически усмехнулся Онжилай, убирая зажигалку в карман.
— Только приступил к исследованиям, — ровно ответил ему дройд. — На третий день после моего прибытия на промышленном комплексе прогремел внезапный взрыв — была пробита защита одного из силовых генераторов. Я в тот момент находился вне комплекса, но был контужен и получил сильный ожог в результате выброса агрессивных химических соединений, которые являются промежуточными компонентами процесса переработки рудоносных пород.
— Отцу отрезали голову, — внезапно произнесла Мари, поднимая глаза. — Я видела шов на горле трупа в морге! — Она едва сдержалась, чтобы не разрыдаться, но андроид отреагировал на ее слова все тем же ровным голосом.
— Это случилось позже, — произнес он. — Я к тому моменту уже почти не воспринимал реальность. Кроме контузии и отравления, я умудрился попасть в лесной пожар. Ориентироваться было трудно, мое зрение резко упало после поражения слизистой оболочки глаз.
Ориентироваться было трудно, мое зрение резко упало после поражения слизистой оболочки глаз. Я едва мог передвигаться и полз в сторону освоенных секторов. Теперь я понимаю, что напрасно покинул место катастрофы, — пару раз над моей головой пролетал вертолет спасательной службы, сотрудники которой разгребали завалы и эвакуировали тела погибших при взрыве.
— В прессе ничего не упоминалось о каких?то бактериях, — произнес Дибров. — Чистый промышленный взрыв. Тела погибших даже протащили через земной карантин.
— Я знаю, — ответил ему андроид. — У меня была возможность следить за новостями, ведь в готовом к заселению городе, как вы понимаете, полно разной аппаратуры.
— Ладно, что случилось потом? — вернул его к теме Онжилай, который, слушая дройда, постоянно косился то на Диброва, то на Мари…
— Я почти не помню события последних дней, — сознался Френк. — Тогда я еще ничего не понимал, целью моего помутившегося сознания было исключительно выживание, и когда в один из моментов просветления я увидел карантинный купол спасательной службы, то едва не лишился рассудка от радости. Я пополз к нему, но, как выяснилось, — зря. Люди в куполе были инфицированы. Все, кто работал на расчистке завалов, заболели странной болезнью — серебристая проказа поползла по их телам, они лишились рассудка, вели себя, как настоящие прокаженные Средневековья. Один из них кинулся на меня, но мы стоили друг друга — он был так же слаб, немощен и измучен, как и я сам…
Дройд на минуту умолк. Видно, воспоминания о последних часах перед смертью волновали его до сих пор, хотя Диброву, например, было совсем непонятно, как может что?то волновать машину?
— Я пытался уйти, и мне почти удалось это, — продолжил Лаймер. — Была ночь, и я видел за ближайшей лесопосадкой свет прожекторов. На моем теле не было никаких следов серебристой проказы, ведь я не находился на руинах комплекса после взрыва. Прокаженный, лишившийся рассудка человек полз за мной. Он то стонал от боли и душевных мук, то начинал корчиться в судорогах и изрыгать проклятия. Думаю, у него была поражена центральная нервная система. В конце концов он все же догнал меня, когда до расположенного на опушке блокпоста оставалось проползти метров триста. Я пытался кричать, но был очень слаб, мое лицо сильно пострадало в лесном пожаре, и мышцы не слушались.