Онжилаю и его молчаливому другу Даккару повезло в этом смысле намного меньше — их тела были в буквальном смысле изуродованы: участки серебристой, насыщенной металлом кожи, как модифицированной впоследствии, так и самостоятельно переродившейся в негнущийся, неприятно поблескивающий покров, перемежались со здоровой плотью в хаотичном беспорядке, отчего тело нагого Онжилая казалось раскрашенным под пустынный камуфляж, какой иногда наносят на свои защитные балахоны человеческие воины.
Прежде всего Гоум загнал троих путников в палатку из грубой водонепроницаемой ткани, где они долго и тщательно мылись под его беззастенчивым, строгим контролем. Когда с их тел была удалена вся пыль и грязь, а плоть неприятно засверкала пятнами пораженных участков, Гоум, не успокоившись на этом, обрил всех наголо, пощадив лишь Беат, которой он оставил на голове сантиметровый ежик медно?рыжих волос.
Кайл, который выполнял роль разнорабочего, таская воду, относя в специальный очаг тряпье, которое когда?то было одеждой, а теперь могло называться разве что лохмотьями, поначалу старался не смотреть на Измененных, но, когда разделась Беат, он не выдержал — скосил глаза в ее сторону.
Беат действительно была молода, чуть старше его самого, может, на год или два — в таком возрасте различия почти не ощущаются. Она оказалась вполне сформированной женщиной, и Кайлу оставалось только внутренне изумиться, как сильно искажала, уродовала ее облик та гнусная, на его взгляд, одежда, которую он только что отнес в очаг и сжег, испытав при этом непонятное удовольствие.
Мысли о Беат после брошенного на нее украдкой взгляда становились все навязчивее. Он гнал от себя ее образ, но тот упорно маячил перед мысленным взором Кайла…
…В ложбинке между ее грудей неприятно поблескивал металл, да еще одно обработанное пятно овальной формы расползлось по бедру. Оба очага поражения, насколько мог судить Кайл, были локализованы достаточно быстро, и изменения в структуре тканей не успели глубоко проникнуть в ее организм.
По?видимому, как и в его случае, рядом с Беат в момент Изменения находился кто?то более старший и опытный. Чья?то добрая рука ограничила очаги поражения и не только остановила распространение металлизированных пятен, но и модифицировала их, придав податливой в тот момент поверхности пораженных участков форму универсальных разъемов, куда впоследствии, при желании самого измененного, можно было подключать внешние устройства.
Кайл еще слабо разбирался в тонкостях того искусства, которым владел Гоум. Он мог наблюдать лишь внешнюю часть процесса, а суть происходящего при этом в большинстве случаев оставалась за кадром.
Первой в руки целителя попала Беат. Онжилай попробовал было протестовать, но Гоум просто не стал его слушать, напомнив, что тут распоряжается он.
Беат уложили на жесткий стол из полированного камня.
Гоум принес поднос со склянками, в которых были насыпаны или налиты различные вещества. Чтобы Кайл не путался, он называл их просто: желтый порошок или фиолетовая жидкость.
Поначалу процесс лечения шел однообразно и утомительно. Гоум требовал различные реактивы, которыми он обрабатывал пораженные участки кожи, а затем долго, иногда по полчаса кряду, наблюдал за малейшими изменениями в структуре пораженных тканей, за их цветом, плотностью и иными, ведомыми только ему признаками.
Все это время Кайл вынужден был стоять подле, не смея заговорить с Гоумом, который, насупясь, молчал, изредка проводя по обезображенной коже особой металлической палочкой, острой с одной стороны и уплощенной на другой.
Маясь от вынужденного безделья, Кайл волей?неволей смотрел на Беат. Несколько раз они встречались взглядами, но она тут же отводила глаза, словно мучительно стыдилась всего происходящего с ней.
Кайлу было понятно и знакомо это чувство, он лишь подумал, что, имея на своем теле два измененных пятна, глупо переживать по поводу третьего.
Участок пораженной кожи, куда попало то, что Гоум назвал «плевком», находился на правой стороне ее шеи. Серебристая проволока, пронзающая плоть щеки и причиняющая Беат особенно сильные мучения, видимо, появилась не так давно вследствие разрастания пораженного участка.
Девушка лежала, уставившись в потолок. Когда Гоум начал пальцами растягивать кожу на пораженной щеке, из уголков ее глаз ручьем брызнули слезы.
— Зеленую жидкость, Кайл, быстро.
Юноша подал Гоуму нужную склянку, и старик принялся своей палочкой, смоченной в ядовито?зеленом растворе, выглаживать щеку Беат, двигаясь вдоль глубоко въевшихся в кожу нитей.
Она скривила губы, терпеливо вынося боль.
Нити засеребрились, потом вдруг начали тускнеть.
— Придется потерпеть, милая… — произнес Гоум. — Сейчас я попробую их убрать.
Беат, лицо которой было белым, как лист бумаги, едва заметно кивнула.
Старик обернулся к Кайлу.
— Держи ее голову, — приказал он.
Юноша повиновался. Он сам был взволнован и напрягался каждый раз, как только инструмент касался покрасневшей, распухшей плоти вокруг нитей.
Гоум, действуя острыми щипчиками, обкусил одну нить у основания, там, где она сливалась с безобразным пятном. В месте вмешательства выступило несколько капель крови.