Запах нагретого металла… Запах Сервов и раскаленной пустыни Нового Селена…
«Янус»… Я на борту «Януса»… Переборки дрожат… режим глубокого торможения… перегрузки…
Он приложил невероятное волевое усилие, чтобы сфокусировать свой взгляд на белом пятне, и долго, пристально смотрел на него, пока не понял, что это такое…
Над головой нависал низкий стерильно белый потолок медицинского отсека.
Ощущение реальности вдруг навалилось на Андрея, сообщая его измученному сознанию истинное положение вещей: он лежал на узкой койке, пристегнутый к ней ремнями за запястья и лодыжки. Еще два ремня перехлестывали грудь и бедра. В изголовье нудно попискивал терминал системы автоматического поддержания жизни да еще резал по нервам металлическим звоном какой?то плохо закрепленный медицинский инструмент, воспринимающий вибрации корпуса космического корабля.
Свинцовая тяжесть, которую он испытывал при пробуждении, была вызвана периодически возникающей перегрузкой, и осознание этого помогло Диброву безошибочно угадать — «Янус» маневрировал в околопланетном пространстве Марса, выходя на орбиту запуска челночных кораблей.
Дверь отсека внезапно зашипела, открываясь.
***
— Очнулся? — спросила Джоана, входя в отсек.
Андрей не имел привычки отвечать на риторические вопросы. Он даже не скосил глаз, чтобы взглянуть на нее. Внезапное острое воспоминание о событиях в гибернационном[13] отсеке обрушилось на него, оглушив Диброва чувством непоправимости.
Что со мной происходило?! Что я наделал?
Он повернул голову, посмотрев на Джоану с немым, мучительным вопросом во взгляде. Она истолковала это по?своему.
— Нам следует обсудить возникшую ситуацию, верно? — произнесла Лори, пододвигая к его койке снабженное магнитной подставкой кресло, и по выражению ее лица Дибров безошибочно угадал — она нервничала.
— Я, наверное, должен извиниться перед тобой, — сухими губами произнес он, чувствуя себя достаточно глупо и дискомфортно — пристегнутый ремнями, дрожащий, дезориентированный…
— Я пришла не за извинениями, — отозвалась она, садясь в кресло и закидывая ногу на ногу. — По решению ЕСА[14] ты снят с должности командира «Януса» до выяснения причин случившегося. Мною уже получено соответствующее распоряжение с Земли. — Она старалась говорить ровно, но нервозность все равно проскальзывала в ее голосе.
Дибров слушал ее, глядя на заострившиеся черты сухощавой смуглой женщины, и понимание происходящего проникало в его разум вместе с чувством неприязни, граничащим с гадливостью.
Сколько же прошло времени с момента моего пробуждения? Его взгляд вновь остановился на напряженном лице Лори.
Он понимал, что она действовала в рамках инструкций, но нервно подергивающееся веко Джоаны говорило само за себя — она улучила момент и сделала все от нее зависящее, чтобы утопить его как командира и астронавта, а теперь нервничала, ожидая, как он воспримет эти скоропалительные действия.
Оказывается, это странно — быть самим собой, подумал он, пытаясь подавить приступ острой неприязни к сидящей рядом женщине. Они и раньше не питали особых симпатий друг к другу, но Дибров никогда не позволял своим чувствам брать верх над рассудком. Его психика, дисциплинированная многими годами службы на военных кораблях, не допускала подобного развития взаимоотношений.
Он опять уставился в потолок. Ему нечего было сказать ей, потому что самому ни черта не было понятно.
Итак, моя жизнь сломана, думал он в эти секунды. Исчезло, испарилось все имевшее хоть какой?то смысл, и все из?за необъяснимых сновидений…
Все, все рушилось, летело к черту, и он не мог понять, чем спровоцирован его срыв… Он не мог объяснить происходящее даже самому себе.
Беат…
Все замыкалось на этот образ, свет клином сошелся на ней, и Дибров, поначалу яростно отметавший
поползновения своего раздваивающегося рассудка, сдался.
Какая теперь разница? Хорошо, я стану думать о ней.
Он покосился на Лори, которая по?прежнему ждала, что Дибров станет что?то пояснять, оправдываться или, быть может, попросту взорвется, еще раз доказывая свою неуравновешенность.
Беат…
Все замыкалось на этот образ, свет клином сошелся на ней, и Дибров, поначалу яростно отметавший
поползновения своего раздваивающегося рассудка, сдался.
Какая теперь разница? Хорошо, я стану думать о ней.
Он покосился на Лори, которая по?прежнему ждала, что Дибров станет что?то пояснять, оправдываться или, быть может, попросту взорвется, еще раз доказывая свою неуравновешенность. Они встретились взглядами, и он понял, что в глазах Джоаны действительно нет сочувствия, лишь затянувшееся напряженное ожидание его реакции.
Да, она никогда не скрывала своих амбиций. Теперь она будет пытаться довести дело до логического конца, потому что после отстранения Диброва Джоана была единственным реальным кандидатом на пост капитана «Януса».
Если она доведет корабль до Земли, то в ЕСА[15] не возникнет проблем с ее утверждением. И она понимает это, подумал Дибров. Как страшно перемешивались события. Говорят, беда не приходит одна, и вот тому подтверждение — в дополнение к его личным проблемам добавилась еще и Лори, амбиции которой подвигнули ее на торопливые шаги, низводящие капитана Диброва с должности командира «Януса».