Оставив неловкие шутки и межкультурные трения, скажу лишь, что в тот вечер моим ответом было отчетливое и искреннее «ДА» — и мне никогда не следует забывать об этом.
39
Одной из первых, с кем я делила комнату в ашраме, была афро-американка средних лет, рьяная баптистка и учитель медитации из Южной Каролины. Со временем в числе моих соседок побывали: аргентинская танцовщица, врач-гомеопат из Швеции, секретарша из Мексики, австралийка, мать пятерых детей, юная программистка из Бангладеша, педиатр из Мэна и филиппинка-бухгалтерша. Были и другие, они приходили и уходили — послушники постоянно переселяются из одной комнаты в другую.
Ашрам не из тех мест, куда можно просто заглянуть на огонек. Во-первых, он находится в глуши. Вдали от Мумбаи, на проселочной дороге в долине реки, близ живописной, но нищей деревни (одна улица, один храм, пара магазинчиков и стадо коров, свободно разгуливающих по окрестностям и иногда забредающих в портновскую лавку, чтобы развалиться там на полу). Однажды вечером я увидела лампочку в шестьдесят ватт без абажура, свисавшую с дерева на проводе посреди деревни: это их единственный фонарь. Вокруг ашрама вертится вся местная экономика, им гордится вся деревня. За его стенами — сплошная пыль и нищета. Но внутри — не видевшие засухи сады, цветочные клумбы, спрятавшиеся в зарослях орхидеи, птичьи трели, манговые и хлебные деревья, кешью, пальмы, магнолии, баньяны. Дома красивые, но без излишеств. Скромный обеденный зал типа столовой. Обширная библиотека духовной литературы по всем мировым религиям.
Храмов несколько, и каждый предназначен для своих целей. Есть две «пещеры» для медитации — темные, глухие подвальные помещения с удобными подушками; они открыты день и ночь и могут быть использованы только для практики медитации. В крытом павильоне без стен по утрам занимаются йогой, а вокруг есть небольшой парк с овальной дорожкой, где можно бегать по утрам. Сплю я в общежитии — это бетонное здание.
За время моего пребывания в ашраме здесь одновременно жили по нескольку сотен человек Когда приезжала сама гуру, число проживающих значительно увеличивалось, но я так и не застала ее в Индии. Чего и следовало ожидать — в последнее время она подолгу жила в Америке, хотя никогда не знаешь — вдруг она решит устроить сюрприз и приехать? Но считается, что, для того чтобы стать учеником гуру, ее личное присутствие необязательно. Разумеется, ничто не сравнится с блаженством непосредственного присутствия живого мастера йоги, и мне приходилось испытывать такое чувство. Но большинство старых учеников признают, что это может послужить и отвлекающим фактором, — малейшая неосторожность, и волнующая суета известности, окружающая гуру, закрутит тебя, словно вихрь, заставляя забыть об истинном намерении. Но если просто поехать в ашрам и жить дисциплинированно, в соответствии со строгим распорядком практик, то можно понять: общаться с гуру посредством уединенной медитации гораздо легче, чем проталкиваться сквозь толпу желающих пообщаться, чтобы с бухты-барахты перекинуться словечком.
В ашраме есть люди, которые работают на постоянной основе и получают зарплату, однако большую часть работы делают сами ученики. Кое-кто из местных также трудится за зарплату, среди них есть последователи гуру, живущие в ашраме в качестве послушников. Мне особенно полюбился индийский мальчик, работавший у нас. Меня притягивала его, извините за выражение, аура. Во-первых, это был невероятно тощий пацан (хотя этим здесь никого не удивишь; если и бывают на свете люди худосочнее индийских мальчиков-подростков, я не хочу их видеть). Он одевался так, как в нашей школе одевались мальчики-технари по особым случаям: темные брюки, отглаженная белая рубашка, застегнутая на все пуговицы. Она была ему великовата, и тощая шейка-палочка торчала из горловины, как одинокая маргаритка из гигантского горшка. Его волосы были всегда аккуратно зачесаны и смочены водой. Сорокасантиметровую талию почти вдвое опоясывал отцовский ремень. Он носил одну и ту же одежду каждый день. Я поняла, что это его единственное одеяние. Наверное, он каждый вечер стирал рубашку вручную, а утром гладил. (Хотя такое стремление одеваться опрятно не редкость в Индии, здешние тинейджеры с их накрахмаленными воротничками заставили меня устыдиться своих неглаженных сарафанов и переодеться в более приличную и скромную одежду.) Так что же особенного было в этом мальчишке? Почему меня каждый раз так умиляло его лицо — лицо, которое светилось таким счастьем, будто он только что вернулся из долгого путешествия по Млечному Пути? Наконец я спросила индийскую девочку, что это за парень. Та деловито отвечала:
— Это сын одного из наших торговцев. Они очень бедны. Гуру пригласила его жить в ашраме. Когда он играет на барабанах, слышен голос Бога.
В ашраме есть храм, открытый для всех. В течение дня сюда приходят индийцы, чтобы воздать почести статуе Сиддха-йоги (мастеру, достигшему совершенства). В двадцатых годах он основал йогическую школу и до сих пор почитается в Индии как великий святой. Но остальная территория ашрама предназначена исключительно для учеников. Это не отель и не туристическое место. Ашрам больше похож на университет: чтобы попасть сюда, надо подать заявку, а чтобы тебя приняли, необходимо доказать, что уже давно практикуешь эту ветвь йоги. Срок проживания — минимум месяц. (Я решила остаться в ашраме на шесть недель, а потом отправиться в одиночное путешествие по Индии с посещением храмов, ашрамов и священных мест.