–Ну, сыночек, – поднялась Лайма на ноги, – ступай теперь с богом! Желаю тебе в добрых делах удачи! Прощай, мой дорогой!
Поцеловала она сына своего духовного в лоб, и у него от сего поцелуя ажно жар приятный по телу пошёл, и взыграла в душеньке его радость.
Тут они и расстались.
Чудно было Дундуру думать о старушенции этой странной, но о том кто на самом деле ему повстречался, он всё-таки догадался. Как бы некая глубинная приоткрылась в нём память и, неожиданно для собственного восприятия, почувствовал он вдруг себя полностью взрослым.
Долго ли коротко ли шёл наш герой по той дороге, а только приходит он наконец в поместье баронское. Смотрит – на дворе собралось изрядно народу: крестьяне в муйжу явились для производства сельских работ. Как раз тогда стоял месяц май, и надо было поля помещичьи вспахивать да обрабатывать.
И видит сын Лаймы, что сам барон Франц посередь двора стоит и энергично людьми пришедшими командует. Мужик он был уже немолодой, рослый довольно, тонконогий, пузатый… Стоял он этак гордо, ноги в сапогах широко расставив и уперев левую руку в бок, а правой рукой по сапогу своему поколачивая плёткой. Глаза у Франца были чисто рачьи, наружу слегонца выкаченные, щёки отвисали этакими брыльями, а под красным носом топорщились подкрученные лихо усы. На плечах же у него надет был камзол атласный, на голове красовалась охотничья шляпа с пером, а из кармана чёрной жилетки отвисала золотая цепочка от часов.
Все новоприбывшие крестьяне ломали перед бароном шапки, кланялись ему низко в пояс и даже целовали ему начищенный до блеска сапог. А Франц глядел на них, не мигая, и от собственной важностивесь он аж раздувался.
Ну, Дундур тоже туда заявляется, здоровается громким голосом со всеми окружающими, но и не думает барону кланяться. А шапку он не ломает, потому что таковой на его соломенной шевелюре отродясь даже не бывало.
И весь его вид необычный вкупе с поведением непривычным привлекли к нему, конечно же, всеобщее внимание. Барон Франц тоже на него воззрился, сощурился довольно ехидно и спесиво этак губу оттопырил.
–Эй ты, верзила, – противным голосом хозяин муйжи к Дундуру обратился, – ты почему это мне не кланяешься, и сапог мой отчего не лобызаешь, а?
–Хэ! – усмехнулся на это наш хитрый малый и тоже барона вопросом озадачивает: А у тебя сапог девочка, или мальчик?
Враз наступила тишина, и все, в особенности Франц, на Дундура недоумённо уставились.
–Что за глупый вопрос! – барон пробормотал, – Сапог ведь он, а не она. Получается, что он скорее мальчик. Да!
–А мне мама наказывала, – Дундур тут зубоскалит, – только с девками взасос целоваться. А поскольку твой сапог не девочка, а мальчик, то я с ним лобызаться наотрез отказываюсь!
Все, кто там стоял, от смеха так и грянули. А у барона рожа перекосилась сначала, а потом усмешечка хищная по ней пробежала. Впился он в Слепня изучающим взглядом и, сдерживая гнев, его спрашивает:
–А ты кто ещё такой, чтобы над самим бароном здесь насмехаться? Как твоё имя, дерзкий нахал?
–Дундур, – спокойно ответил парень.
–Как?! – вскинул брови Франц, – Сын свободного рыбака Янки? О коем судачат, что он, дескать, великий силач?
–Ага, тот самый.
–И что же ты хочешь, Дундур? – спрашивает Франц.
–Хочу на работу к тебе наняться.
Интересно тут Францу стало. Порешил он силача этого самозваного тут же испытать. Пошли они в поле за околицу, и барон парню указал на громаднейший камень, который посредине поля, в землю вросши, лежал. «Вот, – говорит он, – этот валун пахать мешает, и убрать его оттуда никак нельзя. Откати-ка его куда-нибудь подальше, коли ты и вправду такой силач, и я решу тогда, давать тебе работу или не давать…»
Подошёл Дундур к тому камню – а он высотою был с человека немалого, – на руки себе поплевал, ухватил его за края, да и покатил по земле, словно жук-навозник свой шарик. А потом и вовсе на плечо каменище себе взгромоздил и, хэкнув громко, вперёд его кинул. Полетел по воздуху валун громадный, словно простой был он камешек, и у кромки леса за пределами поля об землю шмякнулся.
И аж повсюду от падения каменного тряс пошёл немалый!
Все, кто это наблюдал, не исключая и самого Франца, рты от удивления поразевали. Многое они в жизни своей видели, но такую силищу невероятную не могли себе и представить.
–Да-а, – протянул озадаченно Франц, – А ты и вправду, Дундур, величайший, оказывается, силач! Сила в тебе какая-то прямо сказочная!..
А потом захотелось ему посмотреть, как богатырь сей феноменальный землю пашет. А то, замечает барон рассудительно, сила силой, но надобно ещё и умение: что толку, мол, от сил переизбытка, ежели ты в делах неумеха?
Как раз в это время там несколько человек на конях поле распахивали. Что ж, Дундур не прочь был себя показать. Подошёл он к одной лошадке и, словно сбрую на морде конской подправляя, дунул духом своим в ноздри её самые. Та вдруг как заржёт, хвост вмиг задрала трубой и вдоль борозды вперёд бросилась. А Дундур за ручки плуга держится, и землицу лемехом знай себе отваливает…
В три раза быстрее прочих он ведь пахал! Этакий природный навроде как трактор представлял он там из себя…