Но вдруг окаменел он на миг и застыл на месте как статуя.
–Ах, так! – громче прежнего вскричала тут Лайма, – Ну тогда ты больше не силач! Силу благую я у тебя отнимаю!
И оттуда она моментально пропала.
А Дундур вдруг слабость почувствовал доселе небывалую. Душа же у него словно погасла. Ничего практически не соображая, какой-то весь заспанный и ватный, поехал он, уже не спеша, в свои палаты, а приехав, сразу же пошёл спать.
Ну а разбудила его принцесса-невеста Марианна. Ворвалась она, как всегда, в Дундурову спальню и, не принимая во внимание его состояния, сходу защебетала:
–Дундуриньш, дорого-ой! Вставай, мой миленький, поднимайся! Ко мне кузина приехала, принцесса из Германии. Пошли-ка, давай, я тебе её представлю!
–Не пойду я никуда, – пробучал недовольно Дундур, – Я себя плохо чувствую. Видно, я заболел…
–Ай-яй-яй! Ай-яй-яй! – запричитала Марианна, глаза закатывая, – Как же не вовремя захворать ты надумал, бедненький! А я уж было похвастаться тобою хотела… Ты же у нас такой силач несравненный! Такой ты у нас герой!..
И она к камину кинулась прытко и кочергу из угла выхватила.
–Ну, хотя бы кочерёжку эту свяжи узелком, – требовательно она заканючила, – Ну, давай, дорогой – что тебе стоит! Покажу кузине хотя бы её…
–Хорошо, давай кочергу сюда, – вздохнув, сказал силач, с постели не вставая, – так уж и быть, свяжу её для показа. Только от меня ты отстань, пожалуйста, ладно?
Взял он кочергу протянутую, и попытался сходу её в узел завязать. Да только что это? Едва-то-едва согнуть её он сумел, да и то, уперев железяку себе в колено.
–Да ну вас всех! – вспылил усилок ослабевший, – Не в форме я нынче. Говорю же тебе – болею!
–Ничего, ничего, – захлопотала Марианна лицом, – Ты только, дорогой, не волнуйся. Спи себе, почивай, а я, милочек, пошла…
И убежала.
Но не минуло и получаса, как в Дундурову опочивальню прибыл королевский посланник и передал ему повеление явиться тотчас пред очи Вальдемаровы. Что ж, оделся герцог сиятельный самостоятельно, поскольку прислугу свою почему-то он не дозвался, да и поплёлся устало в резиденцию короля.
Приходит туда, глядь – Вальдемар на троне восседает при полном параде, а рядышком с ним Марианна посиживает, и ошивается кардинал Карл, тайный, как Дундур ранее прознал, его недоброжелатель.
Поклонился герцог новоприбывший его королевскому величеству не слишком низко, и недовольно весьма Вальдемару говорит:
–По вашему приказу явился, ваше величество. Хотя я и болен… Надеюсь, я понадобился вам по какому-то делу срочному?
А король сначала промолчал, выдержал солидную паузу, а потом посмотрел на Слепня, словно солдат на вошь, и произнёс властным голосом:
–Арестовать этого колдуна! В цепи его, каналью! В сырой каземат!..
И пока обалдевший герцог там недоумевал, подскочила к нему королевская стража, да и скрутила его враз, а потом и крепко связала. А он и сопротивления никакого не смог им оказать, ибо не чувствовал в руках своих больше силы.
Вот такие-то дела! Тю-тю его силушка – была, да вся вышла!
Бросили опозоренного Дундура в подземную тюрьму, а дня через три устроили над ним церковный суд. Ввели его, цепями скованного, в королевскую залу и на колени перед судом поставили. Судей оказалось трое, они были все кардиналами, а старшим судьёй был ни кто иной, как интриган Карл. Это был старик уже глубокий, с сухим и жёлчным лицом, с душою коварною лисьей, который напоминал собою большую крысу. Ну а в стороне на отдельном троне сидел, развалясь весьма вальяжно, сам король Вальдемар, а рядом с ним, тоже на троне, находилась принцесса Марианна. Оба они кидали на Дундура поминутно брезгливые взгляды, словно он был не человек, а какая-нибудь гадина или жалкая козявка.
–Отвечай, подлый колдун Дундур, – прогундел кардинал Карл, – где и у кого ты научился колдовать, и когда ты душу свою продал дьяволу?
–Хм! – усмехнулся обвиняемый, позвякивая кандалами, – Я не колдун, ваша святость – я сын простого рыбака. А господина дьявола я не знаю – такая честь более вам по чину вашему духовному пристала. Ха!
–Ах ты, кощщунник! – прошипел кардинал, точно змей ошпаренный, – Да ты не просто колдун – ты колдун нераскаянный! Ну, погоди у меня – я тебя отучу над нами смеяться!..
И он начал с подельниками своими, шепча, совещаться.
Вся троица кардиналов ядовитыми взорами в узника постреляла, согласно о чём-то головами покивала, и Карл, прокашлявшись, возвестил волю «непогрешимого» суда:
–За то, что сын рыбака Дундур, обманом получивший высочайший титул герцога светлейшего и главного военачальника, посмел здесь колдовать, и за то что с сатаною пожелал этот мерзавец знаться, приговаривается он к высшей возможной каре – к смерти позорной на костре!
И он лицемерно возвёл очи к небу и козлиным голоском гундяво пропел:
–Да смилуется господь над душою его грешной!
–Ха-ха-ха! – рассмеялся разжалованный силач, – Интересно у вас получается, у святош окаянных: сами вопите, что, мол, не убий – а безвинных людей на смерть посылаете! Тоже мне, христиане! Да вы так же далеки от Христа, как осиновый кол – от креста! Тьфу на вас, мрази! Да провалитесь вы в свой ад!