Поглядел Дундур вперёд, а там, на балконе специальном, как словно в театральной ложе, сидела важно местная богаческая знать во главе с самим королём. Принцесса Марианна, впрочем, находилась там тоже. А невдалеке от будущего костра стояли, по долгу службы своей поганой, высокий пузатый палач в чёрном лоснящемся одеянии, и в красной одёже красовался кардинал Карл. Короче, две ветви земной власти присутствовали там: одна карающая и действующая насильно, а вторая ей подпевающая и полагающаяся на хитрость.
–Смерть колдуну проклятому! – заорал тут какой-то обыватель, – Смерть оборотню Слепню!
И хоть и не слаженный, но на удивление сильный хор ему вторил:
–Сжечь негодяя!
–Сжечь сатанинское отродье!
–Зажигай, давай, костёр!
–Ага, запаливай!
–Будет он знать, как с чертями знаться!
Поглядел богатырь на искажённые злобой лица и не мог он в душе своей не поразиться. Это же были те самые горожане, которые недавно ещё его обожали! Которые кричали исступлённо не «сжечь его, сжечь!», а – «слава великому Дундуру!» и «слава великому Слепню!»
Что с ними произошло? Что их так переделало?
И хоть видел он там не только от гнева осатаневших, но и тех, кто молчал, и даже тех, кто плакал – лёг ему всё же на душу тяжёлый и горький осадок.
Да только не стал он этих людей в душе своей осуждать!..
Будто бы спала у него с глаз пелена, и узрел он как людская эта толпа, страхом и ненавистью крепко спаянная, несёт в себе общую для всех людей печать зла. «Каждый из нас и господин, и раб! – пришло вдруг к Дундуру понимание, – Причём и то и другое одновременно! Всё это море людское – в данный момент рабы, ибо они покорились властительной злой воле. А вот те, на балконе сидят которые – господа. Они эту власть осуществляют. Но если их поменять местами, то не изменится ничего! Рабы просто станут господами, а господа рабами, порядок же останется тем же самым…»
Вспомнил тут Дундур себя, когда совсем недавно он герцога из себя изображал, и сделалось сыну Лаймы очень стыдно. «Нет, тут на подлость людскую нечего особо пенять! – твёрдо он про себя отчеканил, – Тут надо добраться до самого нутра, до чёрной души богини Мары! Если удастся мне ослабить это тёмное общее поле, то станет мир наш хоть на чуточку более вольным. Ну а если не выйдет у меня ни шиша – то тогда придётся ещё подождать!..»
И в эту минуту отверз свои уста лицемерный кардинал Карл.
–Сёстры и братья! – гнусаво он заорал, – Волею божьей мы здесь караем великого колдуна! Очищающий сей огонь сожжёт дотла крамольника и еретика Дундура! Сей нечестивый оборотень вошёл в договор с самим сатаною, и за это казнится он справедливым нашим судом. Мы лишь тело это бренное уничтожим, а что далее с ним будет – это дело божье. Да смилуется господь милосердный над грешной этой душою! И да простит он ему страшные его грехи! Воистину! Молим! Аминь!
И он к палачу оборотился, и зло ему крикнул:
–Давай, жги!
Вспыхнули мгновенно сухие сучья и поленья, и объялось место сжигания дымом и пламенем…
Вскоре это пламя воздвиглось высокой стеною, и сквозь чад и огонь был едва различим казнимого человека неясный контур.
И едва только рожи ненавистных вельмож за дымной завесою скрылись, как порвал Слепень свои цепи, и руки на груди спокойно скрестил. Да и стоял там недвижно, будто скала, за реакцией толпы сквозь дым и пламя наблюдая.
Первые тревожные голоса прорвались из ложи мерзкого этого театра, поскольку с высоты было лучше видать…
–Смотри, – какой-то царедворец крикнул, – он же совсем невредим!
Ропот и нервная дрожь пробежала по кучке вельмож. А народ от места лобного слегка отшатнулся. Пламя тут враз ослабло, рассеялся едкий дым, и узрела толпища глумливая такую картину: в углях и в пламени догорающем стоял голый и чёрный от сажи силач, и смотрел он, не мигая, на негодяев пред ним собравшихся.
Дундур был действительно невредим, и это открытие поразительное заставило толпищу ещё больше назад отодвинуться. У стен началась даже давка…
В душах же рабских росла и ширилась паника.
И тут кардинал Карл палачу онемевшему заорал:
–Убей этого дьявола! Мечом его ударь!
Выхватил палач меч из ножен, и судорожно на Дундура онбросился. Но тот лезвие ухватил своею дланью и быстро выхватил меч из лап палаческих. А потом только пок – щёлкнул верзилу в лоб! – и тот с ног долой сразу брякнулся и вмиг потерял сознание.
–А-а-а! – заорал кто-то в ужасе невероятном, – Это сатана! Это сам дьявол! Бегите, люди! Спасайтесь!
И тут-то она и началась, паника эта ужасная!..
Первыми очистили балконы возвышенные король Валдемар и вся его камарилья. А за ними и прочие кто куда кинулись. Через короткое время площадь оказалась пуста. Лишь лежали на ней толпою задавленные, да раненые, раскорячившись, подалее отползали.
«Так вам, гады, и надо! – подумал Дундур злорадно, – В следующий раз спасайте себя сами!»
Поднял он пинками вырубленного им палача, и заставил его одежду с себя снять. По росту и комплекции он вполне силачу Дундуру соответствовал, хотя в плечах, конечно, был жидковат.
Напялил Слепень на себя одёжу палаческую, понаблюдал малость, как тот от него, сверкая задом, убегал, да и направился из города вон. Не терпелось ему выйти на вольный простор – воздухом хотелось подышать чистым. Выйдя же, наконец, из городских ворот, и вовсе даже не обращая внимания на здешний народ, потопал наш Дундур освобождённый в направлении востока. Тянуло его в ту сторону, где солнце из-за горизонта восходит.