— Крошка, подсаживайся!
Баг грозно оглянулся и положил руку на меч.
Йог Гарудин сильно шевельнул опущенными веками. Со множественным бульканьем, хлюпаньем и скворчанием стоявшие на всех столиках, кроме столика напарников, рюмки, кружки, стаканы и фужеры разом опустели. Сделалось удивительно тихо.
В этой тишине особенно отчетливо зацокали неторопливые каблучки. Держась очень прямо, ни на кого не глядя, девушка спустилась в харчевню и прямиком пошла к Багу и Богдану какой-то невероятно изысканной, строгой и гордой походкой. Знакомой походкой…
Она села рядом с ними на свободный табурет, сняла очки и, расправляя волосы, встряхнула головой.
Подбородок Бага все-таки свалился с его кулака.
— Матерь Божья… — пробормотал Богдан, слегка трезвея.
— Единочаятельница Ли… — с блаженной улыбкой пробормотал Баг.
— Тс-с, — сказала принцесса. — Ваш начальник, еч Баг, Редедя Пересветович Алимагомедов, подсказал моему порученцу, где вас найти. Простите, что не могла вас предупредить. Я вижу, — она покосилась на бутылки и чарки, — вы сильно расстроены.
— Мы… ну… — сказал Баг.
— Ну… мы… — сказал Богдан.
— Я сейчас объясню… молчите, я должна объяснить. Вы имеете право знать, — она вздохнула. — Когда имя заказчика преступления стало известно, я тоже была расстроена. Не мне учить вас, драг ечи, основному правилу человекоохранительной науки: наказание преступника должно быть неотвратимым. Не столь уж важно, каким оно будет — прутняки, или бритье головы, или что-то еще. Не столь уж важно, будет ли оно жестоким или мягким. Самое главное — чтобы оно было неотвратимым. А тут… — Она запнулась и не стала продолжать, лишь снова встряхнула головой. — Иначе нам было его не достать. Никак не достать. А ведь это несправедливо — если бы несчастные Ландсбергисы оказались на всю жизнь в тюрьме, а главный преступник гулял бы на свободе… Помните, Учителя спросили: «Что вы думаете о том, что на зло надо отвечать добром?» Учитель ответил: «Как это? Добром отвечают на добро, а на зло отвечают по справедливости»… Этот человек мог бы не брать Ясу. И не был бы наказан. Но он выбрал сам. Вся страна, весь мир видели, как от варварского вожделения тряслись его руки… и как мы сами вложили в эти нечистые руки нашу национальную святыню. Вся страна… И мне, и батюшке, — она грустно улыбнулась, — пришлось рискнуть утратить любовь народа… а выше этого для нас ничего нет. Весь народ негодует на сделанную властью ошибку и гневается на жадность варвара. Весь народ, как один человек, хочет, чтобы ошибка была исправлена, а варвар — наказан. А когда император просит Небо и Землю о том, чего хочет весь народ и в чем сходятся главы всех улусов, Небо и Земля подчас идут императору навстречу.
Она помолчала, машинально крутя в пальчиках полупустую чарку Бага. По сиреневым длинным ноготкам бегали шустрые маленькие блики.
— Через полчаса после окончания церемонии передачи Ясы батюшка лично совершил моления в Храме Земли и в Храме Неба. А через некоторое время с пятнадцати из восемнадцати наших молибденовых месторождений пошли панические шифровки о том, что вся геологоразведка была ошибочной, и машины начали загребать совершенно пустую породу… Молибден пропал. Так, кстати, мы доподлинно узнали, какие из месторождений он еще не успел откупить.
Напарники слушали, затаив дыхание.
Так, кстати, мы доподлинно узнали, какие из месторождений он еще не успел откупить.
Напарники слушали, затаив дыхание.
— Считайте, он разорен. Через две-три недели его имущество пойдет с молотка. Он продаст и Ясу. И тогда ее купит некий никому не известный, несметно богатый тибетец и увезет в Дарджилинг. Но вместо Дарджилинга Яса вернется в Александрию. И будет великий сабантуй.
— Но… — пробормотал Баг. — А если он не продаст?
Принцесса задумчиво помолчала.
— Он неплохой, в сущности, человек… Любит, понимает и ценит произведения искусства, а деловые его способности вообще выше всяких похвал. Однако… Чтобы остаться нищим, но с Ясой, нужно быть бескорыстным и преданным почитателем культуры. А он — варвар. Когда встанет выбор между… между чем бы то ни было — и деньгами, он выберет деньги.
Принцесса встала.
Напарники шевельнулись было следом, но она удержала их, оказав им неслыханную, невообразимую честь — на миг положив свои ладошки им на плечи.
— Не надо меня провожать, — сказала она тихо. — Мне придется высоко поднимать ногу, чтобы сесть на мотоцикл… Я не хочу, чтобы вы это видели. Вы знаете, кто я, а для принцессы подобные телодвижения — совершенно несообразны.
«Как безупречно она воспитана!» — с умилением и восторгом подумал Баг.
«Будь здесь кто-нибудь из варваров, — с философическим расслаблением подумал Богдан, — он решил бы, что наша жизнь полна лицемерия, коль скоро мы так блюдем условности… Варвару и невдомек, что это просто уважение друг к другу. Ведь когда нет войны, нужды, страданий, позволяющих одному жертвовать собой для другого, как еще выказать уважение? Только соблюдая условности…»
Принцесса благосклонно и тепло взглянула на Богдана.
— Прощайте, благородный и высокоученый минфа, — сказала она. — Теперь у вас нет повода огорчаться, не пейте больше.