Оно того, честно говоря, стоило. Оказывается, сюцай в час двадцать семь — он, аспид, даже время уследил! — слышал громкие и весьма долгие звуки и стуки снаружи. Подойдя к окну, видел, как четверо людей ломали дверь в соседнее помещение, и таки сломали ее у него, сюцая, на глазах, и пошли внутрь. А он, сюцай, когда они скрылись внутри, пошел работать дальше.
— Так какого же скорпиона… — начал Баг и прервал сам себя. Джамба опять похлопал глазами и честно сказал:
— Я подумал, что так и надо. Откуда же мне было догадаться, что это преступники? Я, простите, преступников в жизни не видал. Так громко ломали, открыто… Мало ли — может, патриарх велел. Ключ, скажем, потеряли, или дверь перекосило… А я как раз обнаружил очень интересное и почти неопровержимое свидетельство преемственности трапезундского стиля 2кох» с…
Баг многообещающе открыл было рот, но оглянулся на Богдана и лишь энергично пошевелил губами.
Ключ, скажем, потеряли, или дверь перекосило… А я как раз обнаружил очень интересное и почти неопровержимое свидетельство преемственности трапезундского стиля 2кох» с…
Баг многообещающе открыл было рот, но оглянулся на Богдана и лишь энергично пошевелил губами. Впрочем, сюцаю этого хватило, чтоб замолчать.
— Вы ни в ком из них не признали кого-то знакомого, или виденного вами ранее? — мягко спросил Богдан.
Сюцай помотал головой, с опаской глядя на Бага.
— Вы можете описать этих людей? — еще мягче спросил Богдан.
Сюцай отчаянно закивал, глядя на него с надеждой и отодвинувшись от Бага подальше.
— Ну? — резко поторопил его Баг.
Джамба отодвинулся еще и описал.
Цена его описаниям была — ломаный чох. Да что тут скажешь. Самое темное время суток, расстояние — шагов тридцать пять; а очки у искусствоведа такие, будто их с прошлого лета вместе с рыжиками солили…
— Подозрительный тип, — озабоченно сказал Баг, когда Исай вышел.
— Просто он вам не понравился, — мягко сказал Богдан.
«Наверное, этому костолому таких, как Джамба, всегда хочется, как говорят, придавить из жалости», — с мимолетной неприязнью к напарнику подумал Богдан.
«Наверное, этот хлюпик чувствует, что сам в душе похож на таких, как Джамба, вот и норовит их защищать», — с мимолетной неприязнью к напарнику подумал Баг.
Цзюйжэнь филологических наук Берзин Ландсбергис. Красивый, балтического типа мужчина средних лет, в безукоризненно сидящем европейском платье. Колоньей водой благоухает — но в меру. «Сердцеед, наверное», — подумал Богдан. «Карьерист, наверное», — подумал Баг.
Занимается… ого! Занимается текстологией, изучением расхождений в версиях Ясы Чингизовой, пытаясь выявить и понять исторический вектор возникновения искажений текста. Не просто найти, где точку лишнюю вставили, или почему в виленском издании тысяча семьсот тридцать пятого года разбили одну фразу на три — то есть это тоже обязательно надо обнаружить, по этому поводу целая литература научная есть, ясеистика называется; но понять, откуда что пошло…
Ландсбергис сделал эффектную паузу.
— Я разработал совершенно уникальные методики…
«Еще один псих, — подумал Баг. — Сколько же это психов тут на единицу площади!»
«Еще один в высшей степени достойный человек, — подумал Богдан. — Как богата Ордусь достойными людьми!»
— И, вы понимаете, время от времени обращаться к драгоценной Чингизовой Ясе мне просто необходимо. Просто необходимо. Знаете, в народе порой шутят: лошадиная сила — это средняя сила той лошади, которая в замороженном виде хранится в Севре близ Парижа, — цзюйжэнь улыбнулся. Богдан вежливо улыбнулся в ответ. Баг слушал с каменным лицом, его узкие глаза были совершенно неподвижны. — Так вот текст Ясы — это, в первую очередь, текст той Ясы, которая хранится здесь. Мне стоило огромного труда добиться свободного допуска в запретные хранилища ризницы, и он действует лишь до пятнадцатого дня седьмого месяца, так что я должен использовать это драгоценное время с максимальной пользой. И я стараюсь, — он улыбнулся. — В ночь ограбления я сверял разночтения прототипа и новообретенного урюпинского списка Ясы.
«Так мы никогда с ним не кончим», — подумал Баг.
«Так мы на воздухолетный вокзал опоздаем», — подумал Богдан.
«Так мы на воздухолетный вокзал опоздаем», — подумал Богдан.
— Ничего не слышали, не видели?
Цзюйжэнь отрицательно покачал головой и чуть виновато, чуть сочувственно развел руками. Дескать, рад бы помочь…
— В котором часу вы покинули территорию Патриархии? — спросил Баг.
— Дай Бог памяти… Да-да, к часу ночи я торопился выйти за врата и оказаться на проспекте, потому что был без повозки и хотел поймать таксомотор, а с часу, как вы знаете, действует ночная надбавка…
— Надбавка каких-то пять процентов, — въедливо сказал Баг. — Неужели это так существенно?
Цзюйжэнь улыбнулся, но на сей раз — как-то холодновато.
— Если бы было не существенно — ее бы не ввели.
— Я имел в виду, — очень раздельно и отчетливо произнося слова, уточнил Баг, — неужели это так существенно для вас?
— Представьте, — Ландсбергис снова чуть развел руками. — Я вообще привык считать чохи. Вот наша ненаглядная Бибигуль — та работает еженощно с реликвиями святителей и уезжает отсюда на таксомотре и в два, и в три… У всех свои привычки. И свои способы пополнять финансы.