Последний противник Госпожи передвинул свой стул так, чтобы сидеть за доской напротив нее.
— Господин, — вежливо сказала она.
— Госпожа, — отозвался он.
Их глаза встретились.
Он был немногословным богом. Поговаривали, что он появился на Диске после какого-то ужасного и таинственного происшествия, случившегося на другой Событийной Линии.
Все боги пользуются привилегией изменять свой внешний облик по своему усмотрению. Даже перед коллегами они предпочитают появляться, накинув на себя другую личину. Рок Плоского мира, к примеру, выглядел сейчас добродушным старичком с седеющими волосами, аккуратно зачесанными набок, — такому человеку любая девушка предложила бы стаканчик некрепкого пива, появись этот старичок у задней двери ее домика. Человеку с таким лицом сердобольный паренек с радостью помог бы подняться на приступку. Вот только глаза…
Ни одно божество не может скрыть природу своих глаз. Природа глаз Рока Плоского мира была такова, что если с первого взгляда они казались темными, то при ближайшем рассмотрении оказывалось, что это всего лишь дыры. Но поздно, слишком поздно отводить взгляд — эти дыры уводили в черноту столь далекую и глубокую, что смотрящего неумолимо затягивало в эти два одинаковых озерца бесконечной ночи и уносило к ужасным, кружащимся звездам…
Госпожа вежливо кашлянула и выложила на стол двадцать одну белую фишку, а потом из складок платья достала еще одну, серебристую, полупрозрачную, вдвое крупнее остальных. Душа истинного Героя идет по более высокому обменному курсу и очень ценится богами.
Рок приподнял одну бровь.
— Только без обмана, Госпожа, — предупредил он.
— Но разве кто может обмануть Рок? — спросила она.
Он пожал плечами.
— Никто. Однако все пытаются.
— И тем не менее, по-моему, я почувствовала, что ты слегка помогал мне в игре.
— Конечно. Чтобы заключительная партия была приятней, Госпожа. Ну а теперь…
Он опустил руку в свою шкатулку и, достав оттуда одну из фигур, с удовлетворенным видом выставил ее на доску. У наблюдающих со стороны богов вырвался дружный вздох. Даже Госпожа слегка опешила.
Ничего не скажешь, фигура принадлежала отнюдь не красавцу. Ее детали были нечеткими, словно руки ремесленника дрожали от ужаса перед той вещью, которая обретала форму под его сопротивляющимися пальцами. Она, казалось, состояла из одних присосок и щупальцев. И еще зубов, заметила Госпожа. И одного огромного глаза.
— Я думала, такие твари вымерли еще на заре времен, — заметила она.
— Видно, наш общий друг-некрофил так и не решился сунуться в его логово, — рассмеялся Рок.
Происходящее доставляло ему истинное удовольствие.
— Этому чудовищу вообще не следовало появляться на свет.
— И тем не менее, — лаконично ответил Рок и, смахнув кости в необычный стаканчик, поднял глаза на богиню.
— Но, может, — добавил он, — ты пожелаешь сдаться?…
Она покачала головой.
— Играй.
— Тебе есть чем ответить на мою ставку?
— Играй!
Ринсвинд знал, что внутри деревьев содержатся древесина, сок, иногда встречаются белки. Но не дворцы.
И все же подушки, на которых он сидел, были определенно мягче, чем древесина; вино в деревянном кубке, который стоял рядом, было гораздо вкуснее древесного сока; да и девушку, которая сидела напротив, обхватив руками колени, и смотрела на него задумчивыми глазами, нельзя было сравнить с белкой. На белку она смахивала разве что некоторой пушистостью.
Высокую и просторную комнату сверху освещал мягкий желтоватый свет, однако источника его Ринсвинд так и не обнаружил. В узловатых, искривленных арочных проемах виднелись другие комнаты и нечто, похожее на широкую винтовую лестницу. А ведь снаружи дерево выглядело совершенно нормальным.
Девушка была зеленого цвета — телесно-зеленого цвета. Ринсвинд мог утверждать это с абсолютной уверенностью, потому что единственной ее одеждой был висящий на шее медальон. Ее длинные волосы слегка напоминали мох. Глаза не имели зрачков и сияли яркой зеленью. Ринсвинд пожалел, что в Университете не уделял больше внимания лекциям по антропологии.
Ринсвинд пожалел, что в Университете не уделял больше внимания лекциям по антропологии.
До сих пор она не произнесла ни слова. Указав на диван и знаками предложив вина, девушка опустилась напротив и принялась молча разглядывать волшебника, время от времени потирая глубокую царапину на предплечье.
Ах да, дриада настолько тесно связана со своим деревом, что страдает от ран вместе с ним, припомнил Ринсвинд.
— Ты уж извини, что так вышло, — выпалил он. — Это был несчастный случай. Ну, я имею в виду, внизу меня ждали волки и…
— Тебе пришлось залезть на мое дерево, и я тебя спасла, — без запинки подхватила дриада. — Повезло тебе. И твоему другу, наверное, тоже?
— Другу?
— Тому коротышке с волшебным сундуком, — объяснила дриада.
— А, ему… — неопределенно произнес Ринсвинд. — Да. Надеюсь, у него все в порядке.
— Ему нужна твоя помощь.
— Это его обычное состояние. Он что, тоже забрался на какое-нибудь дерево?
— Он забрался в Храм Бел-Шамгарота.
Ринсвинд поперхнулся вином. Его уши, ужаснувшись, попытались заползти внутрь головы. Пожиратель Душ! Ринсвинд не успел справиться с потоком нахлынувших воспоминаний — они налетели на него буквально галопом. Однажды, в бытность свою студентом отделения практической магии Незримого Университета, Ринсвинд на спор пробрался в небольшую комнатку рядом с главной библиотекой. Стены этой комнаты были покрыты защитными свинцовыми пентаграммами, и никому не дозволялось находиться там дольше, чем четыре минуты и тридцать две секунды. Двести лет осторожных экспериментов потребовалось ученым, чтобы определить это время…