Ответа на эти вопросы я уже никогда не узнаю, поскольку Ухул мертв.
Я — тоже преступник. Причем, не просто преступник, а исключение из правила, поскольку мне удалось в течении долгого времени водить закон за нос. Может быть, мне просто очень сильно везло. Как бы то ни было, но везение не может продолжаться бесконечно.
И еще…
Ухул перешагнул определенную черту, за которой стал оплачивать достижение намеченной цели жизнями других мыслящих. Мне этого удалось избежать. Надолго ли? И кем я буду себя считать, когда мне придется перешагнуть роковую черту? И какой частью себя я заплачу за то, что окажусь по другую ее сторону? И стоит ли свобода, моя свобода такой цены?
Может быть остановиться прямо сейчас? Просто, сказать себе «хватит», и начать новую жизнь.
Так ли уж много я потеряю от своей свободы, став центурионом инопланетного района? Вряд ли. У центуриона нет прямых начальников, кроме председателя совета мыслящих инопланетного района. Ну уж, с ним-то я как-нибудь справлюсь. И никакого ежегодного сканирования памяти. И никаких, то и дело возникающих на твоем пути стражей порядка, пытающихся напомнить о бурном прошлом.
Что еще нужно для того, чтобы начать новую жизнь?
И еще…
Мараск, будь он неладен.
Что с ним станется если я откажусь? Кого он сделает своим хранителем здесь, на Бриллиантовой? Кто сумеет сохранить его тайну? И не окажется ли он причиной настоящей гражданской войны? Причем, всего лишь для того, чтобы попасть в руки монстра, подобного Медоку.
— А почему ты не хочешь взять в хранители кого-то из аборигенов? — спросил я у Мараска.
— Мне нельзя, — ответил тот. — Понимаешь, я не совсем обычный царица личинок. Ни один род аборигенов не возьмет меня под свое покровительство.
— Но позаботится чтобы у тебя был хранитель?
— Да, позаботится. Я не имею право производить бриллиантовых муравьев, но все-таки являюсь царицей личинок.
— Почему ты не имеешь права производить муравьев? — спросила Маута.
Прежде чем дать ответ, Мараск немного помедлил.
— У меня есть дефект. Я, не обладаю никакими свойствами, — наконец сказал он.
— То есть как? — удивилась Маута.
— Ну, вы же оба знаете, что царица личинок должна обладать какими-то чудесными по вашим понятиям свойствами.
— Ну, вы же оба знаете, что царица личинок должна обладать какими-то чудесными по вашим понятиям свойствами. Так вот, у меня их нет. Я всего лишь могу читать мысли, да и то, в тех случаях когда эта способность не противоречит моим принципам, причем, довольно жестким.
— Врешь, — не поверила Маута.
— Какой мне в этом смысл? Что я от этого выиграю?
Вот тут он конечно был прав.
Я с облегчением вздохнул.
Может быть так даже лучше. Жить бок о бок с существом, обладающим неведомыми, способными в любой момент проявиться самым неожиданным образом свойствами было бы не очень приятно. Достаточно уже того, что этот жулик вроде бы может читать мысли.
— А почему ты не отправился к аборигенам, которые живут в городе? Ну, к этим, у которых на балахонах серые ленточки? — не унималась Маута.
— Они не принадлежат ни к одному роду, — ответил Мараск. — У них нет старейшин. Стало быть нет и общего закона. Если я назову своим хранителем одного из них, его тотчас убьют. И следующего… И следующего… Они знают что за меня, даже не обладающего почти никакими свойствами, можно выручить неплохие деньги. В результате будет такая бойня… Кстати, может быть они приняли к себе Ухула только потому, что он обещал быть их старейшиной.
Глаза Мауты мечтательно сверкнули и они пробормотала:
— Да, это была бы большая бойня.
— Вот поэтому я никогда и не назову тебя своим хранителем, — сказал Мараск.
— А ты мне и не нужен, — сказал кошана.
Тяжело вздохнув, она добавила:
— Нет, с царицей личинок не обладающей никакими свойствами, славы не заработаешь. Мне нужна настоящая, качественная царица личинок. И когда-нибудь я ее все же получу.
— Но надеюсь, ты не собираешься для того чтобы поразвлечься, устроить бойню в инопланетном районе? — спросил я. — Не будешь болтать о том, что Мараск является царицей личинок на каждом углу?
Маута пожала плечами.
— Вообще, Маршевич, ты обходился со мной как настоящая скотина. И для того чтобы тебя проучить, это надлежало сделать. Однако, с твоей помощью я здесь неплохо развлеклась. А кошаны умеют платить за доставленное развлечение. Так уж и быть, я буду молчать.
— Обещаешь?
— Чтоб меня кинули на съедение крысам.
— В таком случае, — сказал я. — Осталось сделать только одно.
— Что именно? — спросил Мараск.
— Произвести этот таинственный ритуал в результате которого я признаю тебя своим подопечным. Кстати, в чем он состоит?
— Стало быть, ты согласен?
— Ну конечно, — сказал я. — Только, чур, одно условие.
— Какое?
— Не ворчать.
— Я постараюсь ворчать поменьше, — пообещал Мараск. — Конечно, насколько это будет возможно.
24.
Как правило, любые обещания дают только для того чтобы их при первой же возможности нарушить.
— Какой ты к черту центурион? — ворчал Мараск. — Тебе уже давно пора начинать ежедневный обход инопланетного района, а ты еще только продрал глаза.
— Между прочим, — сказал я. — Я проспал только потому, что учил повадки, а также обычаи кремниидов до глубокой ночи.
И все равно, прежде чем отправляться на обход, мне нужно позавтракать.
— Набьешь пузо где-нибудь по дороге. А сейчас марш — марш. Труба зовет в поход.