— Это дорогая услуга…
— Безусловно, — сказал я.
— Однако, как я понимаю, твой космопорт продал мне билет на рейс. Потом, я не смог этим рейсом воспользоваться, причем, не по своей вине, а по вине самого начальника космопорта. Не кажется ли тебе, что я имею право на некоторую компенсацию?
— Хорошо, это справедливо. Для тебя будет открыт «билет со свободной датой». Однако, учти, прежде чем его получить, тебе придется раздобыть разрешение председателя совета. Таким образом, улететь с планеты не выполнив свою часть соглашения ты не сможешь.
— Вовсе на это и не рассчитывал, — соврал я.
— Другими словами, ты все же надеешься остаться в живых и выполнить свою часть сделки? — в голосе Ухула чувствовался неподдельный интерес.
— Совершенно уверен.
Что еще я мог сказать?
5.
Случалось ли вам когда-нибудь слышать как кто-то называет тесную, грязную, полуразвалившуюся собачью конуру «Дворцом для собаки»? Нет? Мне случалось.
Резиденция центуриона!
Блин! Мне еще раз захотелось дать начальнику космопорта хук. Причем, в этот раз я добавил бы к нему пару хороших ударов по почкам.
Нет, стены этого дома не грозили через пару минут обрушиться. И штукатурка не сыпалась с потолка. И водопроводные трубы не проржавели настолько, что подходя к ним, ближе чем на два метра, следовало задерживать дыхание, для того чтобы не устроить вселенского потопа.
Этого безусловно не было. Все остальное — в полном ассортименте.
Сама «резиденция» представляла из себя крошечный, одноэтажный кирпичный домишко, в котором было всего три комнаты. В одной находилась так сказать приемная. Это была самая большая комната в доме. Ее разделял пополам деревянный, крашенный красной, почти полностью облупившейся краской барьер, за которым, на каком-то постаменте восседал Мараск — помощник центуриона. Потом была комната в которой стояло оборудование. Картотека, состоящая из пары сотен пожелтевших от времени, и несомненно устаревших карточек с данными на обитателей инопланетного района, аппарат связи, в котором я опознал довольно устаревшую бормоталку, ветхий комп, собранный еще видимо при царе Горохе, и кое-какое другое оборудование, давным-давно уже повсюду вышедшее из обихода. Последняя комната представляла из себя спальню, В ней стоял минимум мебели, в который входила металлическая кровать с медными шишечками на спинках, плоским как блин матрацем, надувной подушкой и засаленным одеялом. Еще в спальне находился оружейный сейф. И конечно, он не был заперт. Почему — я понял, едва его отрыв. В сейфе лежал широкий ремень с большой пряжкой, а также какая-то массивная штуковина, в кожаном чехле. Потратив пару минут на размышления, я наконец вспомнил что она из себя представляет.
Ничем иным кроме как револьвером она быть не могла. А чехол назывался — кобура. Что — то подобное я видел в одном музее, на планете безумных историков, в который забрел, для того чтобы скоротать оставшееся до рейса на другую планету время. Я вспомнил даже как эту штука называлась.
Кольт! Точно, именно так — кольт. Припомнив таблицу, висевшую в музее рядом с этим оружием, я определил что оно заряжено. Еще раз внимательно осмотрев сейф, я нашел на его нижней полке коробку патронов и кибермедика, исправного, но естественно, далеко не нового.
Вот так, значит, да?
Похоже, тот центурион инопланетного района, который погиб первым, был прежалкой личностью неспособной выбить из богачей, населявших этот район, самую толику денег для того чтобы жить и работать в нормальных условиях.
Да, чуть не забыл, Еще он был маньяком, помешанным на всех этих исторических романах о нашей старушке — Земле, в которых действуют люди с серебряными звездами на груди, вооруженные кольтами, не знающие страха и упрека.
Да, чуть не забыл, Еще он был маньяком, помешанным на всех этих исторических романах о нашей старушке — Земле, в которых действуют люди с серебряными звездами на груди, вооруженные кольтами, не знающие страха и упрека.
Звездочка, лежавшая у меня в кармане, и кольт, который я держал в руках это неопровержимо подтверждали.
Вполголоса выругавшись, я повесил на ремень кобуру с кольтом, и опоясался им. После этого мне осталось лишь задать себе самый главный вопрос.
Почему, все-таки этого первого центуриона убили?
Может быть, он в конце-концов не выдержал такой жизни, и попытался влезть не в свою игру?
В любом случае, прежде чем делать выводы, надо было собрать кое-какую информацию. И для начала не мешает поговорить с этим Мараском — помощником центуриона.
Тот еще тип.
Стараясь ступать так, чтобы не слишком скрипел древний паркет, с которого почти полностью вытерлась мастика, я вернулся в приемную.
Мараск восседал за барьером. Более всего он напоминал большую сахарную голову, высотой около полутора метров, покрытую плотной, лоснящейся кожей. В верхней части конуса была пара глаз, взиравших на меня с видимым безразличием.
То, что это именно помощник центуриона я определил по звездочке, такой же как та, которую мне вручил Ухул. Она была прикреплена примерно на середине туловища Мараска и поскольку он восседал на чем-то вроде высокого постамента, благодаря чему большая часть его тела возвышалась над перегораживавшим приемную барьером, любой появившийся в ней человек не мог этот знак власти не заметить.