Долго ждать мне не пришлось. В бормоталке послышался несколько раздраженный голос большого банкира.
— Да? Кто это?
Я сообщил ему кто с ним разговаривает, а потом коротко описал визит старейшины и передал его предупреждение.
— Так я и думал, — заявил Медок. — Этот полоумный старикашка решил нанести визит и тебе.
— А кто он собственно такой?
— Слишком долго объяснять иерархическую систему аборигенов. Да и не к чему. Короче, если он сказал что устроит нам хасс, то так оно и будет.
— А что это такое?
— Пока не имею понятия. Мои клерки это выясняют. Но думаю, что ничего хорошего это означать не может.
Вот тут я с ним был согласен.
— Хасс, это религиозная церемония, — вдруг подал голос Мараск. — После проведения которой вы для аборигенов перестанете существовать, сроком на десять лет. Конечно, изгоев, поскольку они вышли из племени, этот хасс не коснется.
Конечно, изгоев, поскольку они вышли из племени, этот хасс не коснется. Но ведь личинками торгуют не они.
Я прилежно передал его слова Медоку.
После этого бормоталка зловеще замолчала.
Испытывая некоторое злорадство, я представил как великий банкир падает в обморок, или отправляется на поиски оружия с помощью которого можно относительно безболезненно покончить счеты с жизнью.
Впрочем, это удовольствие длилось совсем недолго. Бормоталка ожила буквально через минуту и из нее донесся отчаянный рев Медока:
— А ну повтори еще раз!
Я повторил.
На этот раз пауза длилась не более полминуты.
— И это сказал Мараск, тот самый, который был помощником старины Эда в течении двадцати лет? — уточнил Медок.
— Да.
— Угу, — пробормотал Медок. — И если он это говорит, то стало быть так оно и есть. Вопрос: что теперь делать?
— Как что? — удивился я. — Конечно, найти эту царицу личинок и вернуть аборигенам.
— Тебя не спрашивают! — гаркнул Медок. — Вот еще, не хватало мне советоваться со всякими…
Тут он опять замолчал. И молчал не менее пары минут. Я уж стал подозревать что он положил свою бормоталку на какой-нибудь стол и забыв о ней, занялся делами, как вдруг Медок заговорил снова.
— Послушай-ка, Маршевич, а что ты намерен предпринять?
— Пока не знаю, — сказал я. — Для начала попробую осмыслить полученные сведенья. Думаю, часа через два у меня будет готов план действий.
Тут я конечно же приврал. У меня было такое ощущение, что этот самый план действий, на основе имеющихся у меня на данный момент сведений, не удастся составить и за последующие две недели. Единственная причина почему я так сказал состояла в том, что у меня вдруг возникло четкое ощущение что у Медока уже готов свой собственный план. При этом, конечно, мой его не интересовал ни в какой мере.
— Таким образом, пока ты не будешь предпринимать никаких действий?
Сказано это было тоном, которым опытный заговорщик предлагает кучке, юных упившихся вдрызг офицеров, совершить какую-нибудь мелкую и невинную шалость, вроде государственного переворота.
— Наверняка, — сказал я.
— И находишься ты в своей резиденции?
— Да.
— В таком случае, не могу ли я попросить тебя и в самом деле ничего не предпринимать, до тех пор пока я к тебе не приеду? Вообще ничего. Понимаешь? Жди меня, и все. Я буду у тебя самое большее через десять минут.
— Хорошо, — ошарашено сказал я. — Буду ждать.
— Кстати, а у тебя сейчас в резиденции нет ли посторонних?
— Нет. Только я да Мараск.
— Это прекрасно. Если до моего приезда кто-то появится, то что бы он не говорил, выпроводи его, выпроводи немедленно. В тот момент когда я приеду, у тебя в резиденции посторонних быть не должно.
— Хорошо, — сказал я. — Но зачем…
— Все, все объясню когда приеду, — торопливо проговорил Медок и выключил бормоталку.
Мне ничего не оставалось как в свою очередь отключить собственную. Сделав это, я ошарашено потер лоб и закурил сигарету.
— Как я понял, эта акула банковского бизнеса намерена нанести нам визит, — сказал Мараск.
Я кивнул.
— И он просил тебя соблюдать тайну, а также немедленно выпроводить любого постороннего, заглянувшего в эту берлогу до его приезда?
Я кивнул еще раз.
— Забавно, — сказал Мараск. — Я много слышал про этого типа. И вот, кажется, сподоблюсь его увидеть.
— Другими словами, за последние двадцать лет, которые ты находишься в этом доме, Медок не соизволил заглянуть в него ни разу?
— А зачем бы ему было это делать? Что может заинтересовать в скромном жилище какого-то центуриона, такую птицу как этот Медок?
Немного поразмыслив над его словами, я уточнил:
— А теперь, стало быть, заинтересовало?
— Хм, — промолвил Мараск. — Может статься я судил о твоих умственных способностях несколько превратно. В том-то и суть, что заинтересовало. Поэтому, мой тебе совет.
— Держать ухо востро?
— Вот именно. Держи. И тщательно контролируй каждое слово, которое скажешь, каждый свой шаг. Мыслящие подобные Медоку, несутся куда либо забыв обо всем, в том числе и о чувстве собственного достоинства лишь в двух случаях. Либо, когда они могут предотвратить потерю большей части своего богатства, либо когда надеются сорвать огромный куш.
Я кивнул в четвертый раз.
Да, наверняка, так оно и есть. А стало быть, сейчас, мне предстоит очень серьезный разговор.