— Начальник… Хэл… Я… — Все, что я пытался сказать, не имело смысла.
Он снова поднял пистолет, направляя его между мной и Брутом и не слушая. Его покрасневшие глаза вдруг округлились.
И тут подошел Харри Тервиллиджер, которого так или иначе тащил наш парень, улыбающийся широко и чарующе.
— Коффи, — вдохнул Мурс. — Джон Коффи. — Он втянул в себя воздух и закричал пронзительным, но сильным голосом: — Стой! Стой, где стоишь или буду стрелять!
Откуда-то из-за спины слабый и неуверенный женский голос позвал:
— Хэл? Что ты там делаешь? С кем это ты там беседуешь, долбаный сукин сын?
На секунду Мурс повернулся на звук голоса жены, лицо его стало растерянным и полным отчаяния. Всего на секунду, как я сказал, но мне хватило бы, чтобы выхватить пистолет из его руки. Однако я не мог поднять своих собственных рук. Будто к ним привязали гири. Голова была полна разрядов, словно радио, пытающееся передавать программы в грозу. Единственные чувства, которые, я помню, испытывал в тот момент, — страх и смущение за Хэла.
Харри и Джон Коффи дошли до ступеней. Мурс отвернулся и снова поднял пистолет. Позже он сказал, что действительно, в самом деле хотел застрелить Коффи; он предположил, что всех нас захватили и что человек, являющийся мозговым центром происходящего, находится у грузовика, прячась в тени.
Он не понял, почему мы приехали к его дому, но самой вероятной причиной казалась месть.
Однако прежде чем он успел выстрелить, Харри Тервиллиджер вышел вперед, стал перед Коффи и заслонил собой, насколько мог. Коффи не заставлял его это делать, Харри так поступил по собственной воле.
— Нет, начальник Мурс, — сказал он. — Все нор-мально. Никто не вооружен, никто не пострадает, мы здесь, чтобы помочь!
— Помочь? — Изогнутые, спутанные брови Мурса сдвинулись. Глаза его сверкнули. Я не мог отвести глаз от ствола его «Бантлайна». — Помочь в чем? Помочь кому?
И словно в ответ опять раздался голос пожилой женщины, недовольный, уверенный и явно безумный:
— Иди сюда, сукин сын, и заставь свой член работать! Зови своих долбаных друзей! Пусть и они развлекутся!
Я посмотрел на Брута, потрясенный до глубины души. Я понял, что она ругается, что это опухоль как-то заставляет ее ругаться, — но то были не просто ругательства, а нечто гораздо большее.
— Что вы здесь делаете? — снова спросил Мурс. Решительности в его голосе заметно поубавилось после срывающихся криков жены. — Я не понимаю. В тюрьме что, ЧП или…
Джон отстранил Харри — просто взял и передвинул в сторону, — потом взошел на крыльцо. Он стал между мной и Брутом, такой большой, что чуть не столкнул нас в кусты остролиста по сторонам крыльца. Мурс проследил за ним глазами так, словно пытался разглядеть верхушку высокого дерева. И вдруг для меня все встало на свои места. Дух сомнений, ворошивший мои мысли, словно сильные пальцы, перебирающие песок или рис, улетучился. Я понял, почему Харри смог действовать, когда мы с Брутом были в состоянии лишь стоять перед боссом в растерянности и нерешительности. Харри находился с Джоном… и какой бы дух ни противостоял той демонической силе, он в ту ночь жил в Джоне Коффи. И, когда Джон вышел вперед к начальнику Мурсу, это был тот дух — я его представляю как нечто белое, — и он взял ситуацию в свои руки. Другая сила не исчезла, но я видел, как она уползает прочь, словно тень под внезапным ярким светом.
— Я хочу помочь, — сказал Джон Коффи. Мурс поднял на него взволнованный взгляд, рот его открылся. Когда Коффи забрал «Бантлайн специал» из его руки и передал мне, Хэл, по-моему, этого даже не заметил. Я осторожно опустил курок. Позднее, проверив барабан, я обнаружил, что он совсем пуст. Иногда мне интересно, знал ли об этом Хэл. Сейчас же я все повторял:
— Я пришел ей помочь. Просто помочь. Это все, что мне нужно.
— Хэл! — крикнула Мелинда из спальни. Голос ее на этот раз звучал громче, но как-то испуганно, словно та сила, которая сбила нас с толку, переселилась в нее. — Пусть они уходят, кто бы там ни был! Нам не нужны торговцы посреди ночи! Никаких холодильников и пылесосов! Никаких французских панталон с дырой в паху! Гони их! Пусть убираются к такой-то матери на белом катере! — И тут что-то разбилось, наверное стакан, а потом послышались рыдания.
— Только помочь, — повторил Джон Коффи так тихо, что почти перешел на шепот. Он не обратил внимания ни на рыдания женщины, ни на ее ругательства. — Просто помочь, босс, вот и все.
— Ты не можешь, — сказал Мурс. — И никто не может. — Этот его тон я уже слышал раньше, и через секунду понял, что сам говорил так же, входя в камеру Коффи в ту ночь, когда он вылечил мою «мочевую» инфекцию. Гипноз. «Занимайся своим делом, а я займусь своим» — сказал я тогда Делакруа, но моими делами занялся Коффи, как сейчас он решал проблемы Хала Мурса.
— Мы думаем, что он может, — произнес Брут. — И мы не рискнули бы своей работой просто ради того, чтобы прокатиться сюда и назад, как в колледже.
— Мы думаем, что он может, — произнес Брут. — И мы не рискнули бы своей работой просто ради того, чтобы прокатиться сюда и назад, как в колледже.