— Пол прав, Джен. У Макджи могут возникнуть сомнения, но его мнение никто не примет во внимание. Назначает пересмотр дела только Крибус, а Крибус не захочет мараться, ведь он считает, что все кончилось замечательно: это сделал ниггер, думает он, причем не из наших. Великолепно. Я поеду в Холодную Гору, съем свой бифштекс, выпью пива, потом посмотрю, как его поджарят, и на этом все кончится.
Дженис слушала с нарастающим выражением страха на лице, потом обратилась ко мне:
— Но Макджи верит тебе, Пол? Я ведь вижу по твоему лицу. Помощник Макджи знает, что он аресто-вал не того. Он что, не будет защищать его перед ше-рифом?
— Все, чего в результате добьется — потеряет работу, — сказал я. — Да, по-моему, в глубине души он понимает, что это сделал Уортон. Но сам себе он сказал, что если промолчит и будет подыгрывать шерифу, пока тот не уйдет на пенсию или не обожрется до смерти, то получит этот пост. А тогда все станет по-иному. Я полагаю, он именно так говорит себе перед сном. А в одном, думаю, он не сильно отличается от Хомера. Макджи убеждает себя, что в конце концов это всего лишь негр. Они ведь не белого сожгут ни за что.
— Тогда вы должны пойти к ним, — заявила Джен, и мое сердце похолодело от прозвучавшей в ее голосе решительности. — Пойти и рассказать все, что вы узнали.
— А как объяснить, откуда нам все известно, Джен? — спросил ее Брут все тем же тихим голосом. — Мы что, должны рассказать, как, Уортон схватил Джона, когда мы вывозили Коффи совершить чудо с женой начальника тюрьмы?
— Нет… конечно, нет, но… — Она поняла, как тонок лед в этом направлении, и покатилась в другую сторону. — Тогда солгите. — Она с вызовом посмотрела на Брута, потом перевела глаза на меня. Таким взглядом можно было бы прожечь дыру в газете.
— Солгать… — повторил я. — Солгать насчет чего?
— О том, что заставило тебя поехать сначала в графство Пурдом, а потом в Трапингус. Пойди к этому жирному старому шерифу Крибусу и заяви, что Уортон признался тебе в изнасиловании и убийстве девочек Деттерик. Что он сознался. — Она на секунду перевела свой жгущий взгляд на Брута. — Ты можешь его поддержать, Брутус. Скажешь, что присутствовал на признании и все слышал. Ну и что? Перси тоже мог слышать, и это, наверное, свело его с ума. Не в силах вынести мысль о том, что Уортон сделал с детьми, Перси застрелил его. Содеянное Уортоном помутило его рассудок. Только… Что? Ну что теперь, ради всего святого?
Сейчас уже не только мы с Брутусом, но и Харри с Дином глядели на нее с ужасом.
— Мы никогда не сообщали ни о чем подобном, мэм, — вымолвил Харри. Он говорил словно с ребенком. — Первое, о чем нас спросят: почему мы не сообщили раньше. Мы должны докладывать обо всем, что наши «детки в клетке» сообщают о предыдущих преступлениях. Своих и чужих.
— Да мы бы ему и не поверили, — вставил слово Брут. — Такие типы, как Буйный Билл Уортон, врут напропалую, Джен. О преступлениях, которые они совершили, об авторитетах, которых знали, о женщинах, с которыми спали, о голах, забитых еще в школьные годы, даже о погоде.
— Но… но… — На ее лице появилось выражение отчаяния. Я попытался обнять ее, но она с силой оттолкнула мою руку. — Но он там был! Он красил их чертов сарай! Он с ними вместе обедал!
— Просто еще одна причина, по которой он мог бы гордиться преступлением, — сказал Брут.
— Но он там был! Он красил их чертов сарай! Он с ними вместе обедал!
— Просто еще одна причина, по которой он мог бы гордиться преступлением, — сказал Брут. — В конце концов, какая разница? Почему бы не похвастаться? Ведь нельзя казнить дважды.
— Подождите, если я правильно поняла, мы все, сидящие за этим столом, знаем, что Джон Коффи не только не убивал этих девочек, но и пытался спасти им жизнь. Помощнику Макджи, конечно, всего этого не известно, но он знает прекрасно, что человек, приговоренный к смерти за убийства, их не совершал. И все равно… все равно… вы не можете добиться повторного слушания. Даже пересмотра дела.
— Да, — произнес Дин. Он опять протирал свои очки. — Примерно так.
Дженис сидела, опустив голову и задумавшись. Брут начал было говорить, но я поднял руку, и он замолчал. Я не верил, что Джен придумает способ вытащить Джона из камеры смертников, но я не верил также, что это совсем невозможно. Она была, несомненно, очень разумна, моя жена. А еще бесстрашна и решительна. А сочетание этих качеств иногда помогает свернуть горы.
— Ладно, — вымолвила она наконец. — Тогда попы-тайтесь вытащить его сами.
— Мэм? — Харри был потрясен. И испуган.
— Вы ведь можете. Вы уже это делали однажды. Вы сумеете сделать еще раз. Только потом не привезете его обратно.
— А вы объясните моим детям, почему их папа в тюрьме, миссис Эджкум? — спросил Дин. — Осужден за то, что помогал убийце бежать из тюрьмы?
— Этого не произойдет. Дин, мы разработаем план. Сделаем, чтобы выглядело, как настоящий побег.
— Только имей в виду: должны поверить, что этот план придуман парнем, который не может запомнить, как завязывать шнурки на ботинках, — сказал Харри.
Она посмотрела на него неуверенно.
— Ничего хорошего не выйдет, — резюмировал Брут. — Даже если мы и найдем способ, все равно не выйдет.