— Заткнись.
Он уставился на меня, вытаращив глаза.
— Что? Что ты мне сказал?
Я сделал к нему шаг. Я чувствовал, как бьется вена у меня на лбу. Давно я не был так разозлен.
— Ты что, не рад, что Мистер Джинглз в порядке? После всех наших разговоров о том, что наша работа заключается в том, чтобы внушать спокойствие заклю-ченным, особенно когда дело идет к концу, я думал, ты обрадуешься. Вздохнешь с облегчением. Ведь Дэлу завтра идти и все такое.
Перси перевел взгляд с меня на Брута, его обычное спокойствие сменилось неуверенностью.
— В какую игру, черт побери, вы, ребята, играе-те? — спросил он.
— Это совсем не игра, дружище, — ответил Брут. — Ты думаешь, что это… ладно, это одна из причин, по которой тебе нельзя доверять. Хочешь знать абсолютную правду? Я думаю, что ты — человек пропащий.
— Ты еще увидишь. — Теперь голос Перси стал звучать грубо. Страх вернулся к нему, боязнь того, что мы можем захотеть сделать с ним что-то. Я порадовался, услышав это. Так с ним легче иметь дело. — Я знаю кое-кого. Важных людей.
— Это ты так говоришь, а ты — такой мечтатель, — произнес Брут так, словно готов был рассмеяться. Перси уронил тряпку на сиденье стула.
— Я убил эту мышь, — сказал он уже не очень уверенно.
— Пойди и сам убедись, — предложил я. — Здесь свободная страна.
— И пойду, — ответил он. — Пойду.
Он прошел мимо нас, поджав губы и поигрывая рас-ческой в маленьких ручках (Уортон был прав, они дей-ствительно были прелестны). Он поднялся по ступенькам и нырнул в дверь в мой кабинет. Мы с Брутом остались рядом с Олд Спарки, ожидая его возвращения, и мол-чали. Не знаю, как Брут, но мне нечего было сказать. Я даже не знал, что подумать о только что увиденном.
Прошло три минуты. Брут поднял тряпку Перси и стал натирать толстые перекладины спинки электрического стула. Он уже закончил одну и приступил ко второй, когда вернулся Перси. Он споткнулся и чуть не упал на пол, спускаясь по ступенькам из офиса, а к нам подошел неровной походкой. Лицо у него было недоумевающее.
— Вы их заменили, — сказал он дрожащим, обвиня-ющим голосом. — Вы как-то подменили мышей, ублюдки. Играете со мной, но вы очень пожалеете, если не прекратите! Вас выбросят на улицу, если не перестанете! Кто вы такие?
Он замолк, задыхаясь и сжав кулаки.
Лицо у него было недоумевающее.
— Вы их заменили, — сказал он дрожащим, обвиня-ющим голосом. — Вы как-то подменили мышей, ублюдки. Играете со мной, но вы очень пожалеете, если не прекратите! Вас выбросят на улицу, если не перестанете! Кто вы такие?
Он замолк, задыхаясь и сжав кулаки.
— Я расскажу тебе, кто мы такие, — ответил я. — Мы — люди, с которыми ты работаешь. Перси… но больше уже не будешь. — Я протянул руки и сжал его плечи. Не сильно, но все-таки сжал.
Перси это не понравилось.
— Убери свои…
Брут схватил его за правую руку, и она вся — маленькая, мягкая и белая — исчезла в загорелом кулаке Брута.
— Заткни пасть, сынок. Если понимаешь, что тебе лучше, то воспользуйся последним шансом, чтобы прочистить уши.
Я повернул Перси, поднял на платформу и толкал до тех пор, пока он ногами не ударился о сиденье электрического стула и не сел. Его спокойствие улетучилось вместе с апломбом. Не забывайте, что Перси был очень молод. И в его возрасте это качество как тонкий слой фанеры, как тень на поверхности эмалевой краски. Этот слой еще можно проткнуть. И я понял, что сейчас Перси готов слушать.
— Я хочу, чтобы ты дал слово, — сказал я.
— Какое еще слово? — Он еще пытался усмехаться но в глазах читался испуг. Электричество в аппаратной не было включено, но у деревянного сиденья Олд Спарки есть своя сила, и в тот момент я понял, что Перси ее чувствует.
— Дай нам слово, что если мы поставим тебя распорядителем завтра ночью, ты тут же перейдешь в Бриар Ридж и оставишь нас в покое. — Брут говорил с яростью, которой я у него раньше не слышал. — Что ты подашь заявление о переходе на следующий же день.
— А если нет? Если я просто позвоню кое-кому и скажу, что вы меня мучали, запугивали и угрожали?
— Мы можем вылететь отсюда, если твои связи так же хороши, как тебе кажется, — заявил я. — Но уж позаботимся, чтобы и твоей крови на полу осталось немало, Перси.
— Из-за мыши? Ха! Вы думаете, кого-то волнует, что я наступил на любимую мышку осужденного убийцы? За пределами этого сумасшедшего дома, да?
— Нет. Но три человека видели, как ты стоял, засунув палец в задницу, когда Буйный Билл Уортон пытался задушить Дина Стэнтона своей цепью. Это людей будет волновать, я тебе, Перси, обещаю. Об этом даже твой высокопоставленный дядюшка-губернатор за-волнуется.
Щеки и лоб Перси покрылись красными пятнами.
— Вы думаете, они вам поверят? — спросил он, но голос его потерял злую силу. Он ясно понимал, что кто-нибудь сможет нам поверить. А Перси не любил попадать в неприятности. Нарушать правила можно. Но вот чтобы тебя поймали, — этого нельзя.
— А еще у меня есть фотографии шеи Дина, когда синяки еще не сошли, — добавил Брут. Я не знал, правда это или нет, но звучало убедительно. — И знаешь, о чем говорят эти снимки? Что Уортон успел хорошо потрудиться, пока его не оттащили, хотя ты стоял там, да еще с той стороны, где Уортон тебя не видел. Тебе придется отвечать на довольно трудные вопросы, понял? А такие случаи накладывают на человека своего рода клеймо. И оно останется надолго после того, как его родственники оставят государственную службу и будут сидеть дома, попивая мятный джулеп на веранде. Запись в рабочей карточке может стать сильной и интересной штукой, ведь в карточку будут заглядывать многие в течение твоей жизни.