Дальше Рюш , чудовищный колодец, верхняя закраина каменной кладки которого подымается над почвой, точно часть какой-то бащни; потом Гран-Гейзер , извергающийся регулярно через каждые тридцать два часа, и, наконец, Ле-Жеан , выбрасывающий свои столбы пара на высоту ста двадцати футов, и Великанша, вдвое выше, чем он.
Такова эта местность, не имеющая себе равной во всем свете, где Макс Реаль так подробно изучал все долины, все каньоны, все заболоченные пространства, переходя от одного чуда природы к другому, беспрерывно восхищаясь. В этом уголке штата Вайоминг, орошаемого реками Файр-Хол и Верхний Йеллоустон, почва под ногами содрогается, точно железная крышка какого-то чудовищного парового котла, в котором смешиваются, соединяются и сплавляются различные теллурические вещества от действия внутренних огней, питаемых неистощимым центральным очагом.
Там происходят самые неожиданные и изумительные явления, подобные сценическим эффектам какой-нибудь феерии, которые совершаются по мановению палочки волшебника. Все это происходит здесь среди чудес Национального парка Йеллоустон, равного которому нельзя найти ни в какой другой стране земного шара.
Глава II
ПРИНЯЛИ ОДНОГО ЗА ДРУГОГО
— Я не думаю, чтобы он уже приехал.
— А почему вы не думаете?
— Потому что в моей газете ничего об этом не говорится.
— Плохо осведомлена ваша газета, так как в моей об»этой новости говорится очень подробно…
— В таком случае, я перестану абонироваться…
— И хорошо сделаете…
— Без сомнения! Нельзя же допускать, чтобы, когда дело касается фактов такой важности, газета молчала и ее абоненты ничего о них не знали.
— Это непростительно!
Этими фразами обменивались два гражданина Цинциннати, прогуливавшиеся по висячему мосту длиной в сто шестьдесят туазов, перекинутому через Огайо, почти у самого устоя Лэкинга, соединявшему Цинциннати с двумя предместьями, Нью-Фортом и Ковингтоном на территории Кентукки.
Река Огайо — Красавица река — отделяет на юге и юго-востоке штат Огайо от штатов Кентукки и Западная Виргиния. Геодезические долготы у него общие: на востоке со штатом Пенсильвания, на севере со штатом Мичиган, на западе со штатом Индиана.
Идя по этому мосту, изящество которого равняется смелости его строителя, вы видите промышленный город, растянувшийся на протяжении девяти миль вдоль правого берега реки вплоть до начала холмов, расположенных в том же направлении. Дальше на востоке виднеется Райский парк, а за ним городское предместье — виллы и коттеджи, затерявшиеся в окружающей их зелени.
Реку Огайо вполне правильно сравнивают с европейскими реками: виднеющиеся на ее берегах села и окружающая их растительность носят совершенно европейский характер.
Продолжая разговаривать, два гражданина, потомки которых пожалеют, что не знали ни их имен, ни их социального положения, смотрели через проволочные переплетения между пролетами моста на пароходы и баржи, сновавшие по реке и скользившие под тремя железнодорожными мостами, перекинутыми в разных местах, с проложенными на них путями, служившими средством связи между двумя соседними штатами.
Надо прибавить, что в этот день 28 мая, немало других граждан, таких же неизвестных, как и эти двое, заводили оживленнейшие разговоры в промышленных кварталах на пивоваренных, мукомольных, рафинадных заводах, в мастерских, которых в Цинциннати насчитывается около семи тысяч, а также на городских рынках и вокзалах, где группы разговаривающих были особенно демонстративны и шумны.
Не создавалось впечатления, что эти почтенные горожане принадлежат к высшим классам города, к обществу ученых и артистов, посещавших университетские лекции и богатые библиотеки и осматривавших драгоценные коллекции и музеи Цинциннати. Нет! Оживление замечалось главным образом в низших слоях населения и не распространялось на богатые кварталы, на модные улицы, на скверы и парки с их великолепными, особенно каштановыми деревьями, от которых штат Огайо и получил название — Бэкей-Стэт (Каштановый штат).
Проходя мимо этих групп и прислушиваясь к разговорам, можно было услышать такие фразы:
— Вы его видели?
— Нет. Он приехал вчера вечером очень поздно. Его посадил в закрытый экипаж и повез тот, кто с ним приехал…
— Повез куда?
— Вот чего никто не знает и что было бы крайне интересно узнать…
— Но, в конце концов, ведь он же приехал не для того, чтобы никому не показываться! Я думаю, что он будет на выставке.
— Да… говорят, послезавтра… на большом конкурсе в Спринг-Грове.
— Воображаю, какая там будет толпа!
— Будут давить друг друга!
Но такая манера судить о герое дня не была присуща большинству городских жителей. В той части города, которая находилась близко от бойни, там, где особенно ценятся физические качества и где отдают предпочтение росту, силе и мускулам индивидуумов перед их моральными и интеллектуальными качествами, многие недоверчиво пожимали плечами.
— Раздутая репутация, — сказал один.
— У нас и здесь найдутся такие же, — заметил другой.
— Больше шести футов, если верить рекламам…
— Футов, в каждом из которых, может быть, меньше двенадцати дюймов…
— Нужно будет посмотреть.
— Однако он до сих пор побивал, кажется, всех своих соперников…
— Ну!.. Ведь говорят также, что он побил рекорд… Но все это только для того, чтобы заинтересовать публику… Заинтересовать, а потом — ее обокрасть!
— Здесь мы не очень-то позволим себя надувать.
— Но разве он приехал сюда не из Техаса? — спросил один рослый малый, широкоплечий, с сильными мускулистыми руками, на которых виднелись еще следы крови, которая забрызгала его на бойне.
— Из Техаса… прямехонько оттуда, — ответил один из его товарищей, такой же, как он, рослый и сильный парень.
— В таком случае, подождем…
— Да… подождем. К нам уже не один такой приезжал, и он лучше бы сделал, если бы оставался там, где был.
— Но в конце концов, если он выиграет!.. Ведь это возмож— но и не удивило бы меня.
Как видно, мнения расходились. Это, конечно, не очень обрадовало бы Джона Мильнера, приехавшего накануне в Цинциннати со вторым партнером, Томом Краббом, который в результате второго метания игральных костей был отправлен из столицы Техаса в главный город Огайо.
В полдень 17 мая Джон Мильнер получил телеграмму, извещавшую его о результате тиража, произведенного в пользу знаменитого борца города Чикаго.
Без сомнения, Том Крабб мог считать себя редким удачником с большим основанием, чем Макс Реаль, хотя последний продвинулся сильно вперед благодаря полученному им удвоенному числу очков. Что касается Крабба, то он получил двенадцать очков, самое большое число, какое могут дать две игральные кости, но так как это число двенадцать падало на одну из клеток штата Иллинойс, то нужно было его еще удвоить, и полученное число двадцать четыре перебрасывало Тома Крабба с одиннадцатой сразу в тридцать пятую клетку.