— Это написано здесь? — на всякий случай уточнил Олег у переводчика. Тот взял бланк, просмотрел, утвердительно дернул головой. — А кого обвиняют в ношении меча?
Переводчик вскинул брови, скосил глаза на лейтенанта.
— Если ножи и сабля найдены в машине, принадлежащей фирме проката и сданной в аренду леди Роксалане, — кого обвиняют в их ношении?
— Как вы оказались в машине?
— У вас есть заявление об ее угоне? Нет? Тогда не ваше дело.
— Что находится в коробке?
— Скажите, сэр, а хранение шоколада в Швейцарии законом не запрещено? — ухмыльнулся Середин.
— Шоколад, — повернувшись, развел руками переводчик.
Офицер побагровел так, что Олег искренне за него испугался: эдак недолго и в больницу загреметь. А то и прямо в морг.
«Морг! — словно кипятком обожгло Середина с головы до пят. — Там нет освященной земли!»
— Что с вами, молодой человек? — испугался переводчик. — Вы побледнели. Вам плохо?
Лейтенант, косясь на задержанного, торопливо содрал верхний край картонки, заглянул в коробку, выковырял несколько плиток:
— Schokolade!
— Морг! — приподнялся ведун. — Мне нужно в морг. Здешний наверняка маленький… В морг Люцерна!
— Я опять не понимаю, — покачал головой мужчина.
— Роксалана! Девушка, которая снимала номер, брала машину, с которой я встречался… Она пропала. Я уверен, что она находится в морге Люцерна.
Офицер похлопал переводчика по плечу, что-то сказал.
— Лейтенант уведомляет вас, что намерен задержать шоколад и травы для проведения экспертизы…
— Скажите ему про труп! — ткнул пальцем в грудь переводчика Олег.
Тот повернулся к полицейскому. Офицер выслушал, кивнул, отошел.
— Он узнает, есть ли в Люцерне неопознанные трупы, — пояснил мужик.
— Курорт на озере? — хмыкнул Середин. — Да у вас по три утопленника в день должно вылавливаться.
— Вы преувеличиваете.
Офицер влетел в комнату трусцой, навис над задержанным и резко выдохнул в лицо несколько фраз.
— Вы готовы признаться в убийстве? — наклонившись над столом, спросил сбоку переводчик.
— Как я могу признаться, если не знаю причины смерти?
Полицейский рыкнул, дядька кашлянул:
— Так вы дадите признание или нет?
— Отвезите меня в морг, — попросил ведун. — Отвезите. А уж там я соглашусь на что угодно.
Лейтенант встрепенулся, забегал.
— Что вы затеяли, молодой человек? — тихо спросил мужчина. — Хотите получить пожизненное? Теперь вас так просто не отпустят.
— Ничего, как-нибудь выкручусь, — тряхнул головой Олег.
— Что вы затеяли, молодой человек? — тихо спросил мужчина. — Хотите получить пожизненное? Теперь вас так просто не отпустят.
— Ничего, как-нибудь выкручусь, — тряхнул головой Олег. — Просто самому мне его никогда в жизни у вас не отыскать.
Почуяв возможную удачу, полицейский офицер шевелился быстро. Уже через несколько минут Олега вывели из участка, посадили в крохотный «Опель», размерами еще меньше «Гольфа». Лейтенант, грозно поглядывая на Середина, сел сзади рядом с задержанным, переводчик занял место возле водителя. «Опель» коротко вякнул сиреной, откатился от главного входа — и смолк. Дальше машина помчалась и без проблесковых огней, и без звука.
Впрочем, в Швейцарии — все рядом. Даже без сирены они добрались до Люцерна меньше, чем за полчаса, перемахнули мост, выкатились за пределы старого города и попали в места, мало отличимые от российских спальных районов. Машина описала широкую дугу по четырехполосной трассе, вернулась к городу заметно ниже по течению от исторической застройки и остановилась возле четырехэтажного кирпичного здания.
Лейтенант достал наручники, пристегнул свое левое запястье к правой руке ведуна, предупредительно покачал пальцем у Олега перед носом, первым выбрался наружу и повел свою жертву и надежду на повышение ко входу. Переводчик засеменил следом.
За парадной дверью находилась вахта с большими зеркалами и вертушками — однако охранник читал газету, не обращая на посетителей никакого внимания. Офицер свернул в коридор направо, быстрым шагом дошел до конца, толкнул дверь на лестницу, спустился вниз. Здесь пахло чем-то сладким, по отделанным синей плиткой коридорам гулял неприятный холодок. Лейтенант поддернул руку с наручником, отсчитал третью дверь, вошел внутрь.
Белая кафельная плитка, на полу — несколько закрытых железными решетками стоков. Одна стена занята длинным железным шкафом. Сплошные дверцы, похожие на дверцы от газовой плиты, метров десяти, от стены до стены, в три ряда. Еще в помещении имелось четыре железных стола, но три из них оставались пустыми. На четвертом лежал накрытый до пояса клеенкой мужчина с большими залысинами и горбатым грузинским носом, поперек его груди тянулась рана, зашитая размашистыми грубыми стежками. Очень похожий на покойника швейцарец, только живой и одетый в халат, стоял рядом, держа в одной руке скальпель, а в другой — небольшой плеер с наушниками.
Лейтенант подтащил Олега к патологоанатому, показал врачу какие-то корочки, торопливо заговорил. Ведун же склонился над мертвецом.
— Вы закончили, доктор? — поинтересовался он.
— Alles? — выдохнул от двери запыхавшийся переводчик.
— Ja, — кивнул медик.
— Это хорошо, — вздохнул Олег.