Видимо, упоминание о «зверушке» всерьез задело ахайца.
— Ну, моя голова слишком ценная для этого… — буркнул механик.
— Твоя голова стоит ровно столько, сколько ты приносишь пользы хозяину, — отрезал кимр. — Кстати, эта твоя хреновина готова? — грубовато справился он. — Сюда уже наш королек прется посмотреть на твои деревяшки.
И действительно, в их сторону двигалась блестящая процессия (блестящая в самом прямом смысле — от сверкания золота и драгоценностей на утреннем солнце невольно щурились глаза).
В окружении дюжины солдат в золоченых доспехах (вызвавших у Горро презрительную усмешку) и придворных, путающихся в длинных парчовых одеяниях, двигалась пара богатых носилок. Тащили носилки полуголые слуги вовсе не богатырского вида, но при этом увешанные украшениями. То были дети тартесской знати и богатых купцов — Аргантоний полагал, что пользоваться услугами рабов и простолюдинов ниже его, потомка древних богов, достоинства.
Ахаец засуетился, прикрикнул на ремесленников.
Горро был невозмутим.
На местного царя ему было откровенно плевать: у себя в горах он и своих-то вождей в грош не ставил. А волнение механика его только позабавило.
С его точки зрения, Стратопедавт был немногим лучше колдуна. А по мнению кимра, лучший колдун — мертвый колдун. Правда, было одно исключение…
Но пославший его, собственно говоря, колдуном не был. Он, может быть, и человеком был от силы наполовину.
Вот паланкины приблизились и остановились. Задыхающиеся носильщики осторожно поставили их на песок, и занавеси отдернулись.
Из первого выбрался худой высокий человек, еще не старый, с длинными усами и жиденькой длинной (до пояса) бороденкой на вытянутом породистом лице, выкрашенной в зеленый цвет, что на фоне его пурпурного одеяния смотрелось весьма забавно. Со стороны он напоминал большую важную крысу — этакого крысиного министра.
Из второго паланкина вылезла молодая полненькая женщина в парчовом платье, впрочем, больше открывающем, чем прикрывающем тело, в безумно дорогой диадеме с вендийскими бериллами и алмазами на крашеных белых волосах и с выражением той очаровательной глупости на личике и в черных глазах, что почему-то привлекает мужчин.
Это была Магдалина Приск из Гадира, одна из самых дорогих куртизанок на всем Иберийском полуострове и нынешняя фаворитка новоявленного царя.
Поговаривали, что именно она станет царицей, ибо Аргантоний полгода назад как раз развелся с третьей женой, отчаявшись получить наследника.
Видать, боги были неблагосклонны к своим земным потомкам. Из обширной и древней династии, из которой вышло ни много ни мало — четыре августы, осталось лишь два человека: сам Аргантоний и его племянник, с которым дядя небезуспешно воевал.
При приближении «царя» все присутствующие поклонились.
При приближении «царя» все присутствующие поклонились. Ремесленники — до земли, Стратопедавт — в пояс, Горро же просто нагнул голову.
— Ну что, слуга? — Всех подчиненных Аргантоний имел привычку называть просто и ясно — слугами. — Мой дг'уг г'екомендовал тебя как знатока осадных орудий. Я хочу посмотг'еть, так ли твоя машина хог'оша, как ты обещал? Давай, показывай!
— Хорошо, ваше величество, — еще раз поклонился Стратопедавт. — Построенная мной машина превосходит даже скорострельный аллеманский полибол. Настолько, насколько вышеупомянутый превосходит обычную катапульту или баллисту. Все дело в том, что я применил совсем новый принцип, согласующийся с волей премудрых богов, устроивших мир. У прежних машин снаряды метались, в сущности, как стрелы из обычного лука — с помощью дерева и жильной тетивы. Ну, в лучшем случае делался железный лук… Я же пошел по другому пути. — Его рука ткнула в проглядывающую между рычагами и тягами, свернутую в спираль синеватую полосу стали. — Как известно, спираль воплощает в себе божественный принцип стремления к единству и совершенству. Не зря в форме спирали вашими почтенными предками, ваше величество, воздвигнуты лабиринты во всех частях света…
Вздохнув. Магдалина демонстративно отвернулась от мастера и принялась без стеснения разглядывать Горро.
— Вот эта пружина из превосходной толедской стали, — заторопился Стратопедавт. — Лучше было бы взять вендийскую или, на худой конец, персидскую, но они дорого стоят… Так вот, эта пружина сжимается вот этими рычагами и фиксируется вот этим крючочком. Как известно, сила упругости равна…
— Короче, Архимед… — капризно надув губки, изрекла Магдалина, рассматривая то длинные рычаги, явно вызывавшие в ней какие-то мысли, то могучую фигуру стража.
— Повинуюсь госпоже! Одним словом, при весе в сто куявских пудов она мечет снаряды в пять пудов каждый на две тысячи шагов.
— Две тысячи?! Что ты говог'ишь, слуга?! — восхитился Аргантоний. — Так далеко?!
— Ну, — скромно потупился ахаец, — дело тут не только в катапульте, но и в снарядах. Обычные баллисты заряжаются кое-как обтесанными камнями, в лучшем случае глиняными ядрами. Моя же…
Он сдернул чехол, и взорам собравшихся предстал штабель из пары дюжин вытянутых продолговатых снарядов, чьи корпуса в рост человека напоминали амфоры. Другие были толщиной в руку и отлиты из темно-серого металла…