Что руки я свои умыл
В крови отца? Все знаки, ею
Мне данные, согласны с тем, что видят
Мои глаза, недостает
Лишь одного мне убежденья. Если он
Рустем, то я еще ему в глаза
Сказать не смею: я твой сын!
То им самим запрещено;
Лишь слава даст на то мне право.
Когда же не Рустем он… О! какая
Была б мне честь явиться пред отцом,
Богатыря такого одолевши!
Кто разрешит мое недоуменье?
Когда вчера так зверски
Со мной он бился, мысль, что он
Отец мой, показалась мне
Мечтой несбыточной; но в эту ночь
Я видел сон… я видел, что лежу
В его объятиях, так нежно,
Так весело, с такой любовью детской…
Нет! Не могу и не хочу с ним биться».
II
Покорствуя тому, что повелел
Афразиаб, коварный Баруман
Ответствовал: «Ты видел сон,
Проснулся — вот и все. Ужель, поверя
Мечте, начатого так славно
Не довершить? Ты слово дал
И должен выручить его — иль вечным
Стыдом себя покроешь. В поле
Тебя он ждет и, верно, торжествуя,
Уж думает: «Передо мной робеет
Мой недозрелый богатырь».
Так и Иран с ним вместе скажет;
То повторится и в Туране.
Тогда с каким покажешься лицом
Ты на глаза Рустему? Не забудь.
Что на тебе лежит святая клятва
Отметить за Синда; сам же он сказал
Тебе, что Синд убит его рукою.
А для чего свое таит он имя,
Не знаю; мой совет: не любопытствуй
И ты о том узнать; убей и уничтожь
Его, пока он сам тебя убить
И уничтожить не успел,-
Тогда избегнешь посрамленья,
Заслужишь честь и клятвы не нарушишь».
Так искуситель говорил;
Его слова звучали глухо;
Он поглядеть в лицо не смел 3opaбу
И бледен был как полотно;
Но все сомненья он разрушил
В душе Зораба. Мщеньем закипев.
Поспешно витязь молодой
Вооружился, на коня
Лихого прянул
И полетел на битву роковую.
III
Когда сошлись соперники на месте,
Назначенном для поединка,
Две рати с двух сторон
Свидетелями боя
В порядке вышли боевом:
Ведомые могучим Тусом,
Блестящие полки Ирана
Построились перед шатрами;
А Баруман туранские дружины
По склону вытянул горы,
Одним крылом их к замку прислонивши.
К сопернику приблизившись, Зораб
Его спросил, приветно улыбнувшись:
«Покойно ль спал ты эту ночь
И весело ль проснулся? Рано, рано
Ты поднялся, мой старец многосильный:
Прекрасен этот день — таков ли будет
Прекрасен вечер, мы не знаем.
Но посмотри, как утро молодое
Вершины гор озолотило;
Цветы все утренним вином
Напоены, и утренняя свежесть
На паству манит пастухов;
Невидимо под ветвями дерев
И видимо в лазури неба
Поют проснувшиеся птицы:
Ручьи, сияя, льются;
На солнце блещут берега;
Трава росой сверкает…
Приличен ли такой всемирный праздник
Кровавому убийству? День такой
Не лучше ль милой жизни
Еще нам уступить? Послушай, друг,
Сойди с дракона своего
На этот свежий дерн; заключим
В виду обеих наших ратей
Здесь перемирие, забудем
На этот день и мщение и злобу:
Пусть будет поле крови
Для нас палатой пировою.
Я знак подам — и перед нами
Вино заблещет в кубках,
И пир устроится роскошный,
И звонко заиграют струны,
И дружно мы отпразднуем с тобою
День возрождения прекрасной,
Вееоживляющей весны;
Железный шлем ты снимешь с головы,
А я венком живых цветов украшу
Твои мне милые седины;
И, сидя за вином, мы будем
Беседовать радушно о войне,
О бранных подвигах, и всем, что знаю,
Я поделюсь с тобой от сердца;
А ты свою откроешь мне породу
И славное свое мне скажешь имя —
О! не упорствуй, друг; скажи,
Скажи его — мы не должны
Так чужды быть друг другу; нас
С тобой вчера побратовала битва».
IV
Так с откровенноетыо младенца
Рустему говорил Зораб —
Ему во грудь из вод, из глубины
Небес, из зелени полей
Проникнул тайный голос
Природы; на щеках его
Горело жаркое желанье;
Так раскрывается младая
Распуколька от теплого весны
Дыхания; но если на нее
Дохнет морозом бурный север,
Она сжимается и увядает;
Так от морозных слов Рустема
Увяла вдруг в душе Зораба
Едва зацветшая надежда.
«Дитя мое,- сказал Рустем,- не для того
Сюда пришли мы, чтоб, роскошно
На луговом ковре покоясь,
Беседовать; на смертный бой
Пришли мы. Если ты
Еще годами отрок,
То я уж не дитя. Ты видишь,
Что для борьбы кушак стянул я туго;
И здесь давно я жду, чтоб боевую
С тобой начать работу, чтоб нарвать
С тобой тех роз, какие только в нашем
Саду родятся. Свежесть утра
Для ратного благоприятна дела;
Она моим состарившимся членам
Живую крепость придает.
Итак, пока не наступил
Палящий зной, начнем
Свой мужественный спор. Я не слыхал,
Чтоб для одних рассказов о боях
Соперники на месте боя,
Вооруженные, сходились;
Я бьюся делом, не словами.
По имени ж себя не прежде назову,
Как положив тебя в крови на землю:
Тогда узнаешь, чья рука тебя убила».
V
Зораб, воспламененный гневом,
Воскликнул: «Будь по-твоему, упрямый
Старик! своей судьбы никто
Не избежит; и мы увидим скоро,
Кто здесь кого принесть ей в жертву
должен»
На землю спрянул он с коня,
И громко зазвучало
Его оружие. Рустем
Сошел поспешно с Грома; тяжкий
Звук от меча его раздался,
И из ножон до половины
Он выпрыгнул. В молчанье оба
К бежавшему вблизи потоку
Они пошли с конями. У воды
Росло там дерево; к нему
Они коней ретивых привязали;
И там Рустемов Гром
Оставлен был с конем Зораба.
Приветливо они друг друга
Обфыркали и, ознакомясь,
Между собой немую завели
Беседу; как друзья давнишние, они
Подножную траву щипали вместе,
И головы протягивали дружно