Персидская повесть, заимствованная из царственной книги Ирана (Шах-Наме)
Источник: В. А. Жуковский. Сочинения в трех томах. М.: Худ. Литература, 1980, Том 3, стр. 211 — 338.
К н и г а п е р в а я
РУСТЕМ НА ОХОТЕ
I
Из книги царственной Ирана
Я повесть выпишу для вас
О подвигах Рустема и Зораба.
Заря едва на небе занялася,
Когда Рустем, Ирана богатырь,
Проснулся. Встав с постели, он сказал:
«Мы на царя Афразиаба
Опять идем войною;
Мои сабульские дружины
Готовы; завтра поведу
Их в Истахар, где силы все Ирана
Шах Кейкавус для грозного набега
Соединил. Но чем же я сегодня
Себя займу? Моя рука, мой меч,
Могучий конь мой Гром
Без дела; мне ж безделье нестерпимо».
И на охоту собрался
Рустем; себя стянул широким кушаком,
Колчан с стрелами калеными
Закинул за спину, взял лук огромный,
Кинжал засунул за кушак
И Грома, сильного коня,
Из стойла вывел. Конь, наскучив
Покоем, бешено от радости заржал;
Рустем сел на коня и, не простившись дома
Ни с кем, ни с матерью, ни с братом,
Поехал в путь, оборотив
Глаза, как лев, почуявший добычу,
В ту сторону, где за горами
Лежал Туран.
И, за горы перескакав, увидел
Он множество гуляющих онагрей;
От радости его зарделись щеки;
И начал он
Стрелами, дротиком, арканом
С зверями дикими войну;
И, повалив их боле десяти,
Сложил из хвороста костер,
Зажег его, потом, когда
Он в жаркий уголь превратился,
Переломил большую ель
И насадил
Огромнейшего из онагрей
На этот вертел,
Который был в его руке
Как легкая лоза, и над огнем
Стал поворачивать его тихонько,
Чтоб мясо жирное со всех сторон
Равно обжарилось. Когда же был
Онагрь изжарен, на траву
У светлого потока сел Рустем
И начал голод утолять,
Свою роскошную еду
Водой потока запивая.
Насытившись, он лег и скоро,
При говоре струистых вод,
Под ветвями густого
Широкотенного чинара
Глубоким сном заснул;
А конь его, могучий Гром,
Тем временем, гуляя
По бархатному полю,
Травой медвяною питался.
II
Но вот, покуда спал
Глубоким сном Рустем,
А Гром по бархатному полю
Гулял, травой медвяною питаясь,-
Увидя, что такой могучий конь
На пажити заповедной Турана
Без седока по воле бродит,
Толпой сбежались турки.
Замысля овладеть конем,
С арканами к нему они
Подкрались осторожно;
Но конь, аркан ночуя,
Как лев озлился
И не заржал, а заревел;
И первому, кто руку на него
Осмелился поднять с арканом,
Зубами голову от шеи оторвал,
А двух других одним ударом
Копыта мертвых повалил.
Но наконец его
Отвсюду обступили;
И метко был аркан ему на шею
Издалека накинут, и его
Опутали, и был он пересилен.
Но хищники, страшась, что в их руках
Он не останется, немедленно вогнали
Его в табун туранских кобылиц,
И разом был припущен Гром
К двенадцати отборным кобылицам;
Но лишь одна из них
Плод от него желанный принесла.
III
Рустем, проснувшись, тотчас о своем
Коне подумал; смотрит, но коня
Нигде не видит. Никогда
Он от него не убегал
В такую даль. Он свистнул, но на свист
Могучий не примчался конь
И не заржал издалека.
Рустем как бешеный вскочил;
Весь луг широкий, вдоль и поперек,
Весь темный лес, кругом и напролет,
Он обежал — напрасно: нет коня.
И в горе возопил Рустем:
«Мой верный конь, мой славный Гром,
Что без тебя начну я делать?
Скакать, летать привыкши на тебе,
Пойду ль пешком, тащась под грузом лат,
Как черепаха? Что же скажут турки,
Не на седле, а под седлом меня увидя?
Не может быть, чтоб ты, мой Гром, меня
Покинул волею; тебя украли.
Конечно, хищники здесь целым войском
Напали на тебя; никто один
С тобой не совладел бы. Но не время охать,
Рустем; иди пешком, когда умел проспать
Коня». И, конскую с досадой сбрую
С доспехами своими на плеча
Взваливши, он пошел и скоро
Напал па свежий след, и этот след
Его привел перед закатом солнца
Ко граду Семенгаму,
Который вдруг явился вдалеке
Среди равнины пышной,
Сияющий в лучах зари вечерней.
IV
Рустем подумал: «В этом Семенгаме
Владычествует царь, попеременно друг
Иль враг Ирана иль Турана;
Конечно, он бы и вдали
Рустема на коне узнал;
Но где мой конь? Я пеший
Теперь иду к его столице. Так и быть;
Они коня мне волей иль неволей
Отыщут и меня почтут
Роскошным угощеньем».
Так рассуждал с собой он, подходя
К стенам высоким Семенгама;
А между тем из глаз не выпускал
Следов замеченных; но скоро
Они, к реке приблизившись, пропали
В густом прибрежном камыше.
Тем временем молва достигла до царя,
Что в Семенгам великий богатырь
Рустем идет, что он в лесу царевом
Охотничал и что, утратив
На их земле коня, идет он пеший.
Услыша то, царь повелел,
Чтоб гость великий с почестью великой
Был принят. Все его вельможи,
И все вожди, и всякий, у кого
На голове был шлем, а сбоку меч,
Толпой из Семенгама вышли
Встречать Рустема.
И витязь, витязей светило,
Был ими окружен,
Как солнце пламенным венцом
Вечерних, им блестящих облаков;
С такою свитой в город он вступил
И к царским подошел палатам.
V
И царь сошел с крыльца принять Рустема.
Он поклонился и сказал:
«Откуда ты, могучий богатырь,
Без провожатых, пеший
Пришел к нам? Забавлялся ль ловлей
В моих заповедных лесах?
Ночлега ли покойного теперь
Здесь ищешь? Рады мы такому гостю;
Весь Семенгам теперь к твоим услугам;
Весь мой народ и все мои богатства
Теперь твои; что повелишь,
То мы и сделаем». Рустему
Смиренная понравилася речь;
«Они,- подумал он,-