— Я принесу брифкейс. Где вы будете меня ждать?
— На крыльце. Да, и машину туда подгони.
— Я подгоню машину, — пообещала Работяжка.
По пути к гаражу она обдумала услышанный в столовой спор. И утвердилась в мысли, которая в первый раз пришла наверху, у двери в спальню: эта женщина недостойна быть супругой мистера Майкла.
В гараже Работяжка подошла к роскошной машине — спортивный фасон, минимальный дорожный просвет, плавные линии корпуса.
— Мистер Майкл желает, чтобы ты его ждала у крыльца.
— Я открою ворота гаража. Проеду по дорожке до ворот ограды. Когда и они отворятся, я обогну дом и остановлюсь перед входной дверью.
— Правильно.
Машина завела керамический двигатель и открыла ворота гаража. Работяжка вышла. Вернулась в дом, поднялась по лестнице для прислуги на второй этаж, в коридор и приблизилась к двери в спальню мистера Майкла.
Дверь была растворена нараспашку.
И комната не пустовала.
Работяжка вошла и застыла как вкопанная — на кровати, среди скомканного белья, в томной позе лежала гиноморф. Заслышав шаги Работяжки, она открыла глаза.
— Здравствуй, — сказала гиноморф. — Я гетера, модель Поэтесса. Хочешь, я тебе спою?
— Нет, — ответила потрясенная Работяжка. — Я не хочу, чтобы ты мне пела. Я хочу знать, что ты здесь делаешь.
— Я теперь собственность мистера Майкла. Он меня купил и доставил сюда. Хочешь узнать мою родословную?
— Нет.
— Все равно изложу. Я составлена из пяти биологических видов, плюс три процента человеческих генов.
Строение скелета — от приматов, этим обеспечено изящество и кажущаяся хрупкость. Вешу я всего-навсего сорок килограммов. Мускулатура — от семейства кошачьих, кожа — производная от шкуры серны. Мозг создан на основе мозга норки. Индекс вагинального сокращения — девяносто. Феромоны подобраны специально для возбуждения мистера Майкла.
Гиноморф соблазняюще задвигала руками и ногами, слегка выгнула спину, приподняв лобок. Работяжка возмущенно смотрела, в голове царил сумбур.
— Я сделана из двенадцати биологических видов, — нашлась она наконец.
— У меня сто, сорок, восемьдесят, это в сантиметрах, — сообщила Поэтесса. — А у тебя какие размеры?
Работяжка опустила голову, посмотрела на свой мускулистый живот, не прикрытый безрукавкой, на крепкие, но не сказать что изящные бедра.
— Я своих размеров не знаю.
Гетера оскалила в улыбке ровные острые зубки, по губам пробежал язычок — Работяжка слышала даже его шорох.
— Мне кажется, ты вообще мало что знаешь, — предположила гетера.
— Это действительно так, — подтвердила Работяжка.
Теперь они находились в офисе. А в офисе все не так, как дома — другие звуки, другие запахи. В офисе мистера Майкла не было окон, а потому не было и пятен мармеладного цвета на желтовато-коричневом ковре, с которым почти сливался наряд Работяжки. Дома Работяжка могла вести себя как заблагорассудится — конечно, когда ее услуги не требовались мистеру Майклу.
В офисе мистера Майкла не было окон, а потому не было и пятен мармеладного цвета на желтовато-коричневом ковре, с которым почти сливался наряд Работяжки. Дома Работяжка могла вести себя как заблагорассудится — конечно, когда ее услуги не требовались мистеру Майклу. В офисе же, как и в других общественных местах, приходилось все время быть наготове. Здесь она служила непрерывно, и служила гораздо старательнее, чем в поместье с оградой под током и с включенными охранными датчиками.
Работяжка своим усердием гордилась, и гордилась по праву. Один человек в Училище ее даже похвалил: «Работяжка, ты самая старательная из всех, кого мне довелось тренировать». Люди в Училище были строгими, но по-своему хорошими. Однако таких хороших, как мистер Майкл, среди них не встречалось.
Но сегодня Работяжке никак было не сосредоточиться на своих обязанностях.
Явились первые посетители, записавшиеся на прием к мистеру Майклу. Работяжка лежала позади обитого бурой кожей кресла с широкими бронзовыми шляпками гвоздей, помалкивала. Мистер Майкл беседовал с людьми из Вашингтона. Работяжка уделяла им лишь самую малость внимания, она их даже не видела из своего укрытия. Да и к чему думать об этих людях, если они проверены охраной и пахнут неопасно? Для нее они были только голосами — слегка раздражающими, потому что отвлекали от раздумий о домашних неурядицах.
По дороге сюда, в автомобиле, Работяжка ненавязчиво обнюхала мистера Майкла — не прицепился ли к нему запашок гетеры? У нее отлегло от сердца — должно быть, мистер Майкл успел вымыться. Но, когда машина разогналась на подъездной дорожке и на периферии усадьбы, у поста охраны, обросла эскортом из мотоциклистов, Работяжка поняла, что для радости причин нет. Да, мистер Майкл нормально пахнет — но зато ведет он себя ненормально. Он просто сам не свой!
Ах, если бы Работяжка могла чем-нибудь помочь мистеру Майклу! Ему, такому трудолюбивому, досталась плохая жена, и он вынужден находить утешение в объятиях противного гиноморфа!
Работяжка ничего бы не пожалела, чтобы сделать мистера Майкла счастливым.
А разговор с посетителями продолжался. Работяжка проголодалась, потому что мистер Майкл в этот раз не сделал перерыва на полдник. Она решила при первой возможности наверстать упущенное — может быть, министерская кухня выдаст гренок с мармеладом? Глупый пищевой аппарат — почему отдал Быку-андроморфу ее утреннюю порцию?! Надо поговорить с машиной, объяснить, что больше так поступать нельзя.