Но все же отключился еще раз.
А когда очухался, понял, что моя голова лежит на коленях у Джеральдины.
Она плакала. От слезоточивого газа, предположил я.
Джеральдина проговорила сквозь рыдания:
— Лью, ты не бойся, не бойся, не бойся! У меня с собой аптечка. Специально для тебя принесла. Я тебя уже заштопала.
Я хотел потрогать бедра, но не удалось — Джеральдина перехватила мою пятерню и прижала к своему лицу. А потом — наверное, машинально — принялась тереть моим запястьем по своей шее. Как раз тем местом, где была накладная железа.
— Все обойдется, Лью. Я добьюсь твоего освобождения под залог и буду приходить к тебе в больницу. Вот увидишь!
Долго пришлось искать голос, облюбовавший себе укромный уголок где-то в глубине меня.
— Джеральдина… я тебя не слушаю, — прохрипел я.
— Да, Лью, я знаю. Ты меня никогда не слушаешь.
Большой Едок
Это откровенный рассказ о том, как я спас Чикаго от Второго Потопа, не дал сестре окончательно превратиться в багу и заработал себе продвижение по службе — из класса серволайт прямо в альфа-симбланды.
И все это — за один-единственный день.
Правда, не обошлось без содействия Большого Едока.
То судьбоносное утро начиналось в точности так же, как и любое другое.
В семь пичужка-болтушка защебетала мне в ушко. Она не совсем синтетическая — старая модель, дельтаволновая, синкретическая. Сразу включилось реле просыпания, всплыли в сознании воспоминания. Я ведь общественник, я — серво-лайт, ждет меня служба, пора на арбайт. Живо вскочил — и с песней вперед! День пламенеет, труба зовет! Вот на что намекала пичуга, моя верная слуга и подруга.
— Пора вставать, Корби! Пора вставать! Семь ноль одна ноль три! А то на работу опоздаешь. Пора вставать!
Нету сна ни в одном глазу, на пол с койки уже ползу. Только свесил с кровати чресла, как она превратилась в кресло.
— Хватит трещать, я уже не сплю! Птаха умолкла, раскрывши клюв.
По пробегающим в черепе рифмам мне стало ясно: надо срочно поправлять здоровье. Так что первой процедурой утреннего туалета стала смена липучки. Отработавшее свое изделие фирмы «Каби-Фарм» я сорвал, а свежее пришлепнул за ухом. Чуткий встроенный датчик, чтобы липучка не бросалась в глаза, изменил ее окраску на шоколадную — под цвет моей кожи.
Употребив тропы, я пожелал узнать новости. Птичкины эндопланты (производства «Тогай-Мэджик») отреагировали на мои голосовой приказ-заказ. Яркий попугай осекся на полуфразе и разразился цээнэсовским аудиопотоком; сигнал шел по шлейфу мультиплексовой передачи, который не позволял пичужке-болтушке удаляться от насеста.
«Вчера мэр Джордан начал недельное празднование своего восьмидесятилетия. Первым мероприятием послужило открытие построенной концерном «Даймлер-Крайслер аэроспейс» новой станции Жолье на чикагско-монреальской магнитолевитационной дороге. Церемонию посетили североамериканский премьер-министр, директор Биорегиона Великие Озера, несколько высокопоставленных представителей Всемирного Банка и множество товарищей мэра по его прежней команде. Все побывали затем на званом вечере, где вместе с ними развлекались звезды многочисленных фабрик грез, от Болливуда до Тайконга, включая столь известных деятелей, как Ньюси Флузи, Джонни Куэсти и Вуббо Кита.
Комиссия по надзору за трансгенами выпустила демон-релиз с предупреждением о том, что знаменитая беглая помесь, известная под кличкой Чокнутый Кошак, возможно, проникла в БВО. Просьба ко всем траншам сообщать о любых подозрительных лицах своим симбио-тическим баззвормам [4] или патрульным робокопам.
Сегодня во второй половине дня проходившая перед Торговой палатой демонстрация антимодов вылилась в массовые беспорядки. Традиционный лозунг «Без наворотов и хронокроя» вскоре сменился криками «Трансгенов — на мыло!». Власти объявили зоной чрезвычайного положения сферический сегмент в девятнадцать дуговых градусов, изолировали за полчаса три квартала и пустили газы «безмятеж» и «рвотонедержин».
Новости с финансовых фронтов. Индекс Ханг-Сенг отмечает повышение активности в торговле, такова реакция на лихорадку пражской биржи. Мумбайские брокеры ответили на это…»
— Помягче, — приказал я, и попугайский голос Центральной Нервной Сети снизился до успокаивающего шепота.
Пичужка-болтушка — это связь с ЦНС, но связь примитивная, ограниченная по возможностям. Увы, никакой другой мои измененные биопараметры не допускают. Мне крепко досталось — нейросети всмятку, мысли так и норовят рифмоваться, а виртуалка или даже обычная трехмерка для меня теперь недоступны. Не репа у меня теперь, а рэпа. В том смысле, что она любую ерунду перекладывает на рэп.
Ту катастрофу мало кто помнит. Да и неудивительно, ведь столько воды утекло, и мир так быстро меняется. И эти катастрофы, одна другой круче: Хронотроповая война, вторжение Большой Серой Сикарахи… Скандалы меньших масштабов и сиюминутные диковины быстро забылись.
Не репа у меня теперь, а рэпа. В том смысле, что она любую ерунду перекладывает на рэп.
Ту катастрофу мало кто помнит. Да и неудивительно, ведь столько воды утекло, и мир так быстро меняется. И эти катастрофы, одна другой круче: Хронотроповая война, вторжение Большой Серой Сикарахи… Скандалы меньших масштабов и сиюминутные диковины быстро забылись. Да и к тому же событие, о котором речь, произошло больше десяти лет назад. Тогда пострадали три миллиона человек, плюс-минус сколько-то там. Но ведь это всего лишь четыре процента от населения, и вдобавок жертвы рассеяны по всему Североамериканскому Союзу.