Может, и так все было. Доподлинно ничего не известно. Смутное время — худшая из напастей. Все важные документы в огне горят, правдолюбы на виселицах болтаются, дурачье и посредственность у власти вабятся. Торжество дерьмократии.
А какое слово-то чудное, дерьмократия! Еллинское. Так и попахивает от него за версту конским навозом. Бойся, бойся, Русь, заморских измысливаний. К смуте великой попытки все поменять ведут. И враги наши не дремлют. Мы-то по робости своей да по недомыслию на все плюем. Моя хата с краю, что мне какой-то Горыныч? Ну сожрал соседа, так, мол, ему и. надо, соседу ентому. У него ведь кур на целых пять больше, чем у меня… Эх, русичи-русичи. Дивный народ. Я вот часто думаю…
(В этом месте рукопись резко обрывается, как видно по краю, кем-то отгрызена.)
* * *
Зачастили в тот день к Мудрой Голове гости. Прямо крестный ход какой-то, ей-богу.
Нервно покусывая губы, Гришка с Тихоном по иронии судьбы залегли за тем же кустиком, за которым пару часов назад прятались Колупаев с Муромцем.
Обезглавленный витязь снова притворялся спящим и на этот раз очень сильно рассчитывал в кого-нибудь да плюнуть.
Каким-то седьмым чувством дружинники это понимали и потому выйти из своего укрытия все никак не решались.
— Князюшка небось уже в Кипиш направился, — прошептал Тихон, мечтательно глядя на облака. — А там опосля Веча пир будет, яства князья кушать станут невиданные, напитки крепкие хмельные дегустировать.
— Слушай, не томи, — возмутился Гришка, — и так на душе словно кто нагадил. Мы-то с тобой, чай, в последний раз по-нормальному ели… ежели мне не изменяет память, уже больше недели назад.
— Да… — протянул Тихон. — Первача бы сейчас лыкового да огурчиков соленых для храбрости. Приняли бы и кочерыжку мудрую хитростью одолели. А так ни одной мысли полезной в голову не забредает.
— Да тебя и раньше сии мысли никогда не посещали, — усмехнулся Гришка. — Я у нас всегда за двоих думал. О, слышишь?
Тихон насторожился:
— Ну, Голова Мудрая храпит, и что с того? Наверняка притворяется.
— Да нет, внизу холма в зарослях. Неужель не слышишь?!!
Братья замолчали.
— Пробирается кто-то. — Тихон озадаченно поскреб небритый подбородок. — Не у нас одних дела к Мудрой Голове имеются.
Заросли частично облетевших желтых кустов разошлись, и оттуда, опасливо озираясь, вылезло Одноглазое Лихо.
Прищурилось.
Принюхалось.
Княжеские племянники замерли не двигаясь.
Лихо, конечно, одноглазое и здорово близорукое, но с обонянием у него все было в полном порядке.
— Ребятушки-и-и-и… — радостно закричала образина. — Козлятушки-и-и-и…
— Не подходи! — Гришка изловчился и запустил в «красотку» камнем. — Зашибу!
— Ишь ты какой! — Лихо уперло руки в бока. — Знаешь, а ты мне нравишься, будешь моим главным мужем.
— Кем?!! — в ужасе завопил Гришка, совсем позабыв про всякую осторожность.
Беря пример с брата, Тихон тоже приготовился швырнуть камень.
— Суженые вы мои ненаглядные! — дико взвыло Лихо. — Никуда вы, голубчики, от меня теперь не денетесь. Раз назвались женихами, так полезайте теперь со мной на печку.
— Она это СЕРЬЕЗНО?!! — не веря ушам своим, переспросил Тихон.
— Еще как! — — Гришку била нервная дрожь.
— А ты себя в зерцале-то видела? — решил вступиться за брата Тихон.
— Видела-видела, — огрызнулось Лихо. — Вы тоже, между прочим, не писаные красавцы. Каковы женихи, такова и невеста. По Сеньке шапка.
— Пошла вон! — в отчаянии прокричал Григорий, не очень-то и надеясь на результат.
Одноглазое Лихо ухмыльнулось:
— Ребятки, я поднимаюсь…
И она (или оно?), сильно прихрамывая, полезла на холм.
— Значит, так… — Глаза у Гришки лихорадочно блестели. — Подпускаем ее поближе и бежим… прямо к Мудрой Голове.
— Но ведь?..
— Хоть раз в жизни послушай меня!
— Хорошо, — согласился Тихон.
— Мальчишки, сыграем свадьбу на болотах! Лешего с Главным Водяным пригласим…
— Давай!!!
И дружинники побежали вверх по холму. Обезглавленный витязь только этого и ждал. Но с плевком он немного повременил, несколько озадаченный увиденной картиной. По холму вовсю драпали два добрых молодца с перекошенными физиономиями, преследуемые ужасной мегерой, вопящей что-то весьма невразумительное.
Великан долго не колебался. Проявив вполне уместную в данной ситуации мужскую солидарность, он прицелился и с силой плюнул в сексуально озабоченную образину.
Великан долго не колебался. Проявив вполне уместную в данной ситуации мужскую солидарность, он прицелился и с силой плюнул в сексуально озабоченную образину.
И, что удивительно, попал!
Да так попал, что образина с криком улетела к подножию холма, оставляя за собой столб песчаной пыли.
— Бегите, я ее задержу как смогу! — пробасил добрым молодцам обезглавленный витязь, набирая в рот побольше слюны.
— А как же летописец?!! — хором возопили братья, ни на минуту не забывая о строгом повелении Всеволода.
— Ступайте в Хмельград! — крикнула Мудрая Голова.
Княжьи племянники переглянулись и, перепрыгивая через кусты, рванули вниз к наезженной дороге.
А Мудрая Голова ухмыльнулась, ибо по склону холма, изрыгая жуткие проклятия, снова карабкалось Одноглазое Лихо.
* * *