— Хороший был ручеек, — посетовал Расстебаев.
— Хороший был ручеек, — посетовал Расстебаев.
* * *
Когда Пашка наконец ушел к одному ему ведомой цели (возможно, что и в град Кипиш), Колупаев за шиворот выташил из ручья валяющего дурака богатыря и принялся его гневно отчитывать.
— Сколько еще раз из-за твоей дури мы будем влипать во все эти несуразные передряги? — кричал кузнец, гневно сверкая глазами. — Что ты ведешь себя как юродивый? Специально шута горохового из себя строишь или ты на самом деле кретином таким уродился?!
— Дык… — попытался возразить Муромец.
— Что «дык»? — продолжал орать Степан. — Это уже даже и не смешно. Ты ведь подвиги ратные совершать совсем недавно собирался, с трусостью своей бороться хотел!
— А я передумал! — — зло огрызнулся богатырь. — Мне и так хорошо, безо всяких подвигов. Видал, как меня в Новгороде принимали? Еще немного, и я действительно стал бы там головой.
— Во-во, — кивнул Колупаев. — Все верно, ты бы стал в Новгороде головой, вот только отрубленной.
— Это на что это ты намекаешь?
— А на то! Ужель не помнишь, чего ты там на трибуне порол?!!
— Не помню. — Муромец испуганно моргнул. — Честно, ни лешего не помню.
— Ох, черт меня дернул тебя тогда в деревне будить! — совсем пригорюнился Степан.
— Да полно тебе крамолу на меня наговаривать, — отмахнулся богатырь. — Мне, может быть… ой…
Муромец внезапно схватился за щеку.
— Что такое? — серьезно забеспокоился Колупаев. — Шмель укусил?
— Зуб, — промычал Илья.
— Что?
— Я, кажется, зуб сломал, болит вот теперь.
— Ага! — ухмыльнулся Колупаев. — А вот нечего было дрянь всякую в замке Кукольного Мастера лопать.
— Так он же угощал на халяву!
— Халява! Волшебное слово. Забирайся в телегу, снова к Мудрой Голове поедем. Разобраться бы с ней надобно. Благо здесь недалеко, удел-то Сиверский.
— М… болит…
— Терпи, богатырь, воеводой станешь!
— Не могу, — огрызнулся Муромец и, судя по всему, снова пошел на принцип.
Взял и сел прямо в траву.
Конечно, можно было Илью здесь на полянке и бросить, так как он больше мешал, чем помогал искать летописца. Но так поступать подло, Степанова натура этого не принимала.
— Ну и что ты предлагаешь делать?
— Ведун нужен, — невнятно отозвался богатырь. — Желательно княжеский!
— Ишь ты, — возмутился Колупаев, но Муромец заупрямился всерьез. — Ладно, будь по-твоему.
С этими словами кузнец снова развернул Кощеев ларец и громко произнес магическую формулу вызова.
На этот раз никакого светопреставления не наблюдалось. Крышка ларца со щелчком откинулась назад, и возле телеги возникли Вован с Саньком.
— О, снова, блин, эти, — недовольно произнес Вован. — Ну че там у вас, в натуре, еще случилось?
Одеты двое из ларца были так же, как и в прошлый раз. В руках они держали по чудной прозрачной чаше с непонятным темным содержимым. Из чаш торчали маленькие полые соломинки.
— Ну, блин, давай рули базар, — потребовал Санек.
— Ну, блин, давай рули базар, — потребовал Санек. — У нас сейчас презентация. Ты знаешь, бородатый, сколько бабла мы на эту встречу угрохали?
— Извиняйте, что? — не понял кузнец.
— А… не важно. — Двое из ларца дружно зевнули. — Давай, бомжара, загадывай желание или че там у тебя?
И Вован с Саньком продемонстрировали уже как-то привычно смотревшуюся пальцовочку.
— Нам ведун княжеский нужен, — заявил Степан. — У Ильи вон зуб разболелся.
— Уы-ы-ы-ы… — промычал Муромец, держась за щеку.
— Стоматолог, что ли? — удивились двое из ларца.
— Ась?
— Ладно, не бери в голову. Сейчас доставим… — И Вован с Саньком исчезли. Мгновение — и вместо них на лугу возникли два совершенно осоловелых мужика: сухонький дедушка, больше всего похожий на сельского старосту, и здоровый детина в белоснежной рубахе с вышитым на груди красным крестом.
— Кто больной? — противно проблеял старец.
— А ты кем будешь? — в свою очередь полюбопытствовал кузнец.
— Я личный зубной врачеватель князя Осмомысла Ижорского. Вы меня, кажись, вызывали?
И старичок в замешательстве посмотрел по сторонам, не совсем понимая, как это он здесь взял да средь бела дня и оказался. Но, видно, двое из ларца были большими мастерами по задуриванию чужих голов. Огромный детина в белом безмятежно глядел перед собой, словно все происходящее нисколечки его не трогало.
— А енто кто? — Колупаев бесцеремонно ткнул пальцем в здоровяка.
— Мой осястент, — пояснил ведун, — Иван Наркозов.
Услышав свое имя, Иван Наркозов снял с пояса не замеченную ранее кузнецом небольшую дубинку и красноречиво потряс ею над головой.
— Это кто, соловьи-разбойники? — подал голос сидящий в кустах Муромец. — Они нас грабить будут?
— Нет, лечить! — крикнул Илье ведун. — Я спрашиваю, кто больной?
— Он больной! — Степан кивнул в сторону перекошенного Муромца.
— Мил человек, а ну иди-ка сюда. — Нехотя, но богатырь встал и подошел.
— А ну открой рот.
— А…
— Какой болит?
— Ы… еры… мр-р…
— Ага, понял, тот, что слева. Ну что ж… будем рвать. Иван…
Здоровяк радостно улыбнулся.
— Как рвать? — несколько опешил Муромец. — Дык зачем рвать?
— Дык чтобы не болел, — со знанием дела пояснил ведун.
— А по-другому как-нибудь нельзя?