— Если у Урги получится, прикажешь кочевникам подниматься в седло.
— Знаю, знаю, выучила, — поторопила его воительница. — Начинай уже, хватит тянуть кота за хвост.
— Ладно, начинаем, — решился ведун, запалил в очаге лучинку, поднес к свече. Скрученный из тонкой тряпицы фитиль занялся мгновенно, зачадил темно-красным огоньком.
«Нужно было грязь известью осадить и воска добавить», — мелькнуло у него в голове, но менять что-либо было уже поздно. Урга протянула ему руки. Они сомкнули ладони, уперлись лоб в лоб, чтобы все их мысли и действия совпадали полностью, и одновременно заговорили:
— Ты лети, дым живой, лети через леса и горы, через реки и долины, лети через небеса и канавы, через пещеры и дубравы. Ищи, дым, своего породителя, дел своих вершителя. Ложись, дым, на старое место, на живот и на сердце, на глаз и на руку, на грудь и на ноги. Живи, дым, прежним дыханием, прежним биением, прежней волей…
Черная струйка, мерно тянувшаяся к верхнему продыху, заметалась, закрутилась, разорвалась на несколько облачков, снова превратилась в ровную нить — но теперь эта нить указывала точно в сторону крепости.
Чародеи свели руки, зажав свечу пальцами.
— Тебя держу, тобой ворочу, тебя грею, тебя и стужу. Ты в воле моей, плоть земная, ты в воле моей, живое дыхание, ты в воле моей… В воле… Отдай волю свою, человек смертный, возьми мою волю, не слушай себя, человек смертный, меня слушай. За тебя дышу, за тебя гляжу…
Это шаманка Урга шептала уже сама. Глаза ее остекленели, тело окоченело, руки застыли. Шевелились только губы, и те еле заметно. Похоже, она полностью слилась со своей жертвой. Олег осторожно освободился, кивнул Роксалане: «Пора!», — и, откинувшись на овчину, во всех подробностях восстановил в памяти облик воеводы. Серую нездоровую кожу, колючий взгляд, клочковатые усы и бородку, складочки на лбу, форму плеч, движение рук, ухоженные ногти на пальцах…
Внешность человека — это как почтовый адрес для магических сил. Сотки верный образ — и чары позволят тебе установить связь именно с тем, кто тебе нужен. Сейчас Середину это удавалось неплохо — заранее ведь знал, готовился, вглядывался, пока стрелы в щит не полетели.
Ведун взмахнул рукой, проверяя, насколько ясно и прочно удерживается желанный облик перед глазами, сосредоточился и начал его, как говорил Ворон, «расшивать». Мысленно вытянул из живота его душу, «распушил» — точно облако заклубилось вокруг тела, скрывая китайского воеводу в себе. Олег придвинулся, провел сквозь блеклую дымку ладонью, ощущая ее рыхлую туманную сущность, мягкость, обволакивающую неспешность.
Старый чародей рассказывал, что иногда облако сопротивляется, не пускает — и тогда лучше отступить, подождать другого случая. Значит, или сон такой жесткий, плотный, в котором нет места постороннему, или нет сна совсем, или душа отчего-то сопротивляется.
«Если не спит — войти тоже не получится», — вспомнил он и решительно двинулся в колышущиеся клубы. Разумеется, мысленно.
Туман принял его, обнял, раскрыл свою бесконечность, и Олег оказался в огромной пещере. Свет попадал сюда невесть откуда, никаких окошек и дверей вокруг не существовало. Зато здесь было гладкое, как зеркало, озеро, перед которым и сидел воевода в шелковом халате и в крохотной золотой шапочке. Олег подкрался ближе, думая, как вступить в контакт — но тут поверхность разорвалась и из нее под самый потолок взметнулась красная, как спелая смородина, голова дракона на сильной мясистой шее. Или это было змеиное туловище? Классные сны посещают китайского генерала! Клац главный герой зубами — и можно просыпаться.
Середин подумал, что китаец ударится в панику, замечется, будет искать пути спасения — но тот встал, сложил домиком руки на груди:
— Твой смиренный раб пришел ради уроков твоих, великий Цзяо-Лун…
Олега осенило, и он, усилием воли увеличив голову чудовища раза в три, загрохотал:
— Ты здесь прохлаждаешься, а великий император письмо прислал с приказом открыть ворота и союзников впустить! Ты выполнил приказ?! Ты выполнил приказ?! Открой ворота! Немедленно открой ворота! Ворота! Приказ! Ворота! Открой! Открой!
Вот теперь китаец действительно заметался, сжимая голову руками. Олег, зная, что своей воли воевода противопоставить ему не способен, сжал образ пещеры до размера небольшой комнатки с ровными оштукатуренными стенами, дракона превратил в стражника — такого же, что несли службу на стене. В руке стражник сжимал свиток:
— Приказ императора! Немедленно впустить союзников! Немедленно! Открыть ворота! Открыть ворота! Ты отказываешься повиноваться императору?!
— Я повинуюсь… Я повинуюсь.
— Открыть ворота! Приказ императора! Впустить союзника! Впустить! Впустить! — давил на воеводу Олег.
— Открыть ворота! Приказ императора! Впустить союзника! Впустить! Впустить! — давил на воеводу Олег.
Мир вокруг заколебался, стал рассеиваться, размываться. Стали различимы квадратное окно, балдахин, ковры на стенах. Видимо, китаец проснулся, но все еще пребывает в полубессознательном состоянии. Урга успела выпить его волю, и у воеводы силы духа не хватало, чтобы избавиться от полуночного наваждения.