— Опять тебе не дали «Вискаса», мой за-айчик? — нежно проворковала Роксалана.
Поскольку ремонтники инжекторов кошачий корм наверняка не потребляли, Олег сделал вывод, что в далеком будущем по его спутнице скучали не только родители. Это открытие немного заглушило внутренний голос ведуна и взбодрило совесть. Взбодрило настолько, что Середин поднялся, натянул штаны, опоясался и прошел мимо очага к пологу, мимоходом кивнув упавшим ниц молчаливым близняшкам.
Полог легко сдвинулся в сторону, по глазам с ослепительно-яркого неба ударило солнце. Ведун невольно зажмурился — а со всех сторон тут же приветственно взревели мужские голоса:
— Приносящий добычу! Сын ворона! Посланник! Посланник!
Олег заторопился, опасаясь, что к нему опять кинутся с просьбами, подарками и пожеланиями.
Ведун невольно зажмурился — а со всех сторон тут же приветственно взревели мужские голоса:
— Приносящий добычу! Сын ворона! Посланник! Посланник!
Олег заторопился, опасаясь, что к нему опять кинутся с просьбами, подарками и пожеланиями. Уже не раз с утра пораньше, вместо того чтобы спокойно сделать все то, что нормальные люди делают на рассвете — умыться, одеться, размять кости, — ему приходилось то разрешать споры, то вести утомительные долгие разговоры. Пару раз он даже попадал на пышные и ужасающе бесконечные пиры.
В это утро повезло: он спокойно спустился к ручью, ополоснул голову, растерся возле густых зарослей бузины чистым пушистым снегом, пригладил ладонями давно не мытые волосы — и только на обратном пути его перехватил смутно знакомый мальчишка с огромными, как у лягушонка, глазами, упал на колени, сдернув шапку и низко опустив голову:
— Здоровья твоим стадам, Приносящий добычу, — торопливо выпалил он. — Дозволь старейшинам нашим подношение тебе доставить.
— Каким старейшинам? — не понял ведун.
— Нашим, Приносящий добычу, рода куницы, — втянув голову в плечи, сообщил посыльный.
— Пусть приносят, — с легкостью согласился Середин. — Только не на рассвете. Где-нибудь пополудни.
И он пошел дальше, не придав никакого значения этой обыденной просьбе. Дары из разных родов ему приносили чуть ли не каждый день. А иногда — и несколько раз на дню. Все они заканчивались одинаково: просьбой принять десяток-два, а то и полусотню воинов в свою свиту. Как деликатно выражались кочевники — «дозволить проводить сына ворона домой».
Откуда брались добровольцы — Олег понимал отлично. Нескончаемый обоз с добычей, медленно ползущий от долины к долине, действовал на юных воинов, как веточка валерианы на бездомного кота. Для молодых кочевников толика подобного богатства обещала славу и почет, долгую безбедную жизнь, красивых жен и уважение соплеменников. Вот и тянулись они, словно околдованные дудочкой крысолова, вслед за разношерстным войском, надеясь на новые битвы в неведомых землях, на новые победы, а главное — на новую добычу. Середин устал убеждать их, что сражений и грабежей больше не будет — нукеры согласно кивали Приносящему добычу и все равно просились в свиту. Ведун напрасно напоминал им, что из первых сотен из Булгара вернулась всего половина — храбрецы отчего-то всегда пребывали в уверенности, что погибнет кто-то другой, а уж они непременно вернутся со славой и успехом.
В конце концов Олег устал спорить и, махнув рукой, стал сразу разрешать присоединиться к обозу всем желающим. Так по десятку-другому, по два-три нукера, тихо и незаметно первоначальные его полторы сотни за зиму разрослись почти до трех тысяч отборных бойцов — пусть неопытных и плохо вооруженных, но зато молодых, здоровых и горячо рвущихся в сечу.
— Иногда так хочется устроить небольшую войну, — тихо признался сам себе ведун.
Хотя, конечно же, это было сильным преувеличением. Олег не любил крови и насилия. Старый чародей учил его сражаться не с людьми, а с нежитью, с тварями магическими и бессмертными, злобными и ненасытными. Людей же Ворон учил исцелять, заговаривать и оберегать. Вот только известный шутник малыш Коло [1] раз за разом устраивал ведуну подвохи, вынуждая забывать про истинное предназначение и ввязываться в людские споры. И сражаться со смертными Середину последнее время приходилось куда чаще, чем с баюнами, рохлями или упырями.
— Здоровья посланнику! Богатства Приносящему добычу! — встрепенулись несколько нукеров, что правили возле холодного кострища истертые тяжелые мечи.
— Да пребудет с тобой удача!
Они пожирали глазами предводителя самостийной армии, надеясь услышать в ответ что-нибудь обнадеживающее, но Олег только кивнул:
— Вам тоже удачи, — и, пройдя мимо, нырнул под полог своей юрты.
— Господин желает откушать? — тут же спросили невольницы, успевшие расстелить у северной стены белый полотняный прямоугольник.
— Не соглашайся, — зевнула под овчиной Роксалана. — У них опять только сметана с брынзой на первое и кумыс на второе. И сыр в качестве дополнения. Еще неделя такой жизни, и я начну мычать и жевать сено!
— Прости, госпожа. — Девочки, влажно поблескивая глазами, быстро-быстро сместились к выходу. — Но вчера вы были на пиру. И два дня тому тоже. Посему мяса никто не резал. А солонину еще до того успели…