— Нет, не забыл и стесняться этого не намерен! Если мне опять придется выбирать между жизнью неведомо кого и жизнью тех, кто помогал мне, оберегал и защищал, я всегда стану сражаться на стороне последних.
Но если придется выбирать между смертью и шансом сохранить жизнь, я выберу жизнь для всех, для всех и каждого! Я не собираюсь ни с кем воевать! Никакой война не будет, забудь. Мы проведем торг и мирно расстанемся с довольными кочевниками, обернувшими пузо шелками и набившими сумки золотом.
— Слушай, бродяга, — неожиданно толкнула ведуна плечом Роксалана. — Неужели тебе не хочется размяться? Взять в руку клинок, врезаться во вражий строй, рубануть мечом поперек груди, почти умереть… и остаться живым?
— Если у тебя есть такое желание, Роксалана, привяжи к ногам резинку и прыгни с моста.
— Да уж сколько раз! — рассмеялась девушка. — Прыгала я, прыгала. Полный кайф! Вот только нет здесь ни высотных мостов, ни резины.
— Это еще не повод начинать войну.
— Мы возьмем золото килограммами!
— Зачем, Роксалана? — пожал плечами ведун. — Давай вспомним еще раз: мы хотим вернуться домой! Правильно? Добраться до Мурома и вернуться домой. Никакого богатства утащить в будущее не получится. Ты это помнишь? Нам оно не нужно! Мы должны провести торг, получить немного золота на дорогу и скромно уйти. Без армий, крови и богинь.
— Но легенда о Белом царе…
— Пусть останется на будущее, — перебил спутницу Середин. — Я воевать не стану. Все! Вопрос закрыт.
И в подтверждение своих слов ведун решительно пошел к одной из скал, выросших на краю долины Или. Сперва он и сам не понял зачем, но уже через минуту уцепился рукой за выпирающий скол, подтянулся, перехватился за трещинку, уперся ногой, взялся за уступ, что проглядывал чуть дальше, подтянулся, переставил ноги, перехватился еще… И на этом продвижение застопорилось.
— Ноги вытянутыми быть не должны, — прокомментировала снизу Роксалана. — На них нагрузка, они толкают вверх. С вытянутыми ножками ты как шкура на барабане. Руками же только удерживаешься на стене, вот их можно и вытягивать, и даже скрещивать. Главное, чтобы ногам удобно было. Хотя, конечно, дело твое. Ты ведь самый умный.
Удовлетворенная моральной победой, воительница удалились. Вместо нее под скалой появилась Урга:
— Вы поссорились, Олег?
— Не знаю, — хмыкнул Середин. — Не помню, чтобы мы мирились. Жизнь с Роксаланой больше похожа не на мир, а на вооруженный нейтралитет. Великие боги, когда же я смогу вернуть ее отцу?
— Ты высоко забрался. Ты не упадешь?
— Это пророчество? — попытался пошутить ведун, но пальцы его вдруг соскользнули с выступа, тело качнулось вбок, кончик сапога вывернулся из щели, и он полубоком сполз на брюхе по склону, благо на самом деле забраться смог не высоко, а камни оказались покатыми, словно гладыши в ручье.
— Пророчица бегает по скалам куда бодрее тебя. — Глядя на лежащего у ног ведуна, Урга сняла шапку и одним движением головы рассыпала густые волосы. — Забиралась на пики невероятной высоты и меня опосля конем поднимала.
— Тут, насколько глаз хватает, выше ста саженей ни одной горки не видно, — не поверил Середин.
— Однако же она взбирается, а ты лежишь.
— Я просто загораю. — Олег закрыл глаза. И почти сразу ощутил слабое прикосновение к щеке и губам.
Увы, это была всего лишь подушечка пальца.
— Не гори, Олег, — попросила присевшая на корточки шаманка. — Пророчице без тебя станет грустно.
— Только ей? — прищурился ведун.
— Пророчице без тебя станет грустно.
— Только ей? — прищурился ведун.
— Ну конечно же, нет, — улыбнулась шаманка. — Многие беи и воины без тебя потеряют разум и веру в свои силы.
— Печально, — передернул плечами Олег. — Тогда придется заняться делом. Не знаю, чему учил тебя твой учитель, но Ворон для создания оберега от колдунов требовал вставать на перекресток трех дорог. Тропинки тоже сойдут. Тебе такое место не попадалось?
— Нет, — покачала головой Урга. — Но его можно натоптать.
— Натоптать не годится. Нужны именно дороги, тропы, линии движения, скрещения человеческих судеб.
— Скоро вечер, — ответила шаманка. — Нужно возвращаться, кушать, готовиться ко сну. Роксалана будет сердиться, и воины смотрят на нас со всего лагеря. Мне тоже станет тоскливо, если ты исчезнешь, странный воин Олег.
Урга смогла заплести свою речь таким образом, что ее смысл Середин осознал только на полпути к лагерю, когда отвечать было уже поздно.
* * *
Поутру местные кочевники явились снова: сказитель с прищуренным глазом, еще один старейшина из числа вчерашних и еще трое крепких взрослых нукеров. Сказитель беседовал с Судибеем, интересовался, куда они держат путь. Ничуть не удивившись тому, что к Стене, предложил опытных проводников. Остальные гости все это время, не отрываясь, созерцали Олега и удалились, не издав ни звука.
Середину такая экскурсия не понравилась — но повода возмутиться он не имел. На что обижаться? Что заезжие чудаки во время переговоров в его сторону поглядывали? Так это вроде не оскорбление.
Около полудня мимо стоянки прополз бесконечный обоз, затем потянулись стада. Однако расчетливый Судибей не торопился срываться с места. Речная долина — это не степь, где опасность может грозить с любой стороны. Здесь направление только одно, и новое кочевье находится где-то далеко выше по течению. Посему надежнее не торопиться, бросая стада и добро почти без защиты, а задержаться недалеко от поселения местных жителей, избавляя их от соблазна оттяпать кусочек чужих сокровищ.