Роксалана забыла про меч и навострила уши.
Известные ей общие намеки неожиданно начали наполняться живыми подробностями. Чабык, тоже молчавший весь пир, перестал жевать — он понял, что вот-вот узнает о Приносящем добычу нечто новое и интересное. Бий-Султун, Фтахран, Улугей тоже придвинулись поближе.
Первой мыслью у Олега было стукнуть друга по голове чем-нибудь тяжелым — другого способа оборвать рассказ он не видел. Потом он попытался придумать правдоподобное объяснение тому, что резали на алтаре одну девушку, а путь с ним продолжила уже другая, причем поразительно похожая на первую редким цветом глаз.
— И очи ведь какие! — как раз эту тему и развивал новгородский торгаш. — Одно око изумрудное, другое сапфировое…
Все разом повернулись к Роксалане. Она вперила вопросительный взгляд в Середина.
— Волосы золотые, что лучи небесные…
— Как же вы уцелели, Любовод? — перебил друга ведун. — Неужели колдун не рассердился, когда мы пропали?
— Взъярился аки лев! — округлил глаза купец. — Заметался туда-сюда, ножом машет, кричит непотребно, хулу возносит, проклятия сыплет. Стража его черная и та спужалась, тихариться стала. Тут я помыслил, что не до нас ныне чародейскому воинству и сам Аркаим о нас не вспоминает. Ан во гневе и про клятвы свои забыть способен — жизни нас с кормчим лишить. Мы, стало быть, с алтаря прыг — и вослед за стражей в сторонку, в сторонку. Они, знамо дело, далеко не ушли. А уж мы останавливаться не стали. Бегли и бегли, покуда сил хватило.
— А потом? — не без облегчения подтолкнул рассказ купца в нужное русло Середин. Подальше от воспоминаний, как и почему он и невольница с разноцветными глазами оказались у злого черного колдуна на алтаре.
— Потом мы прятались, — понурив голову, уныло признал Любовод. — Зол был Аркаим безмерно, во все края земли своей вестников послал, дозоры его, что ни день, по дорогам и тропам из края в край скакали. Искал он тебя и Урсулу, искал, разве только землю всю не перерыл.
— Как же вы выжили? Зима ведь была.
— Это спасибо кормчему, — положил ладонь Ксандру на плечо купец. — Он про Туеслов припомнил. Городок помнишь меж ручьев, каковой ты на пути к Птуху разорил? Мы ведь его и не разграбили толком. Кому грабить-то было? Одни мертвецы в рати шли. Живых раз-два и обчелся. К нему и повернули.
Ведун скрипнул зубами — Любовод все-таки сболтнул лишнее. Теперь взгляды старейшины и его братьев, Чабыка и Роксаланы перескочили на него. Середин подумал, что придется отвечать, коли кочевники спросят, откуда в его прошлой армии было много мертвецов, и на душе стало совсем темно.
— Так оно и оказалось, Олег, — жизнерадостно продолжал выдавать друга купец. — Главное добро из города, само собой, мы и возчики выгребли, но еще довольно много осталось. Хлеб, солонина, грибы, иные припасы, что в иных комнатах завалило. Одежа нашлась, оружие кое-какое откопали. Там до весны и пересидели. Печь токмо по ночам топили, дабы дымом себя не выдать, за дровами и по иной надобности в сторону от дороги уходили, чтоб следов с тракта никто не заметил. Как теплее стало, к реке выйти попытались. Не век же нам тут куковать! Кабы лодку крепкую нашли, вернулись бы на Русь, к дому отчему, к семьям родным. Да люди сказывали, как лед сошел, Аркаим, всех людей своих собрамши, по реке в поход дальний ушел. Добро все свое собрал, каковое было, людей крепких, работников, воинов всех. Все лодки, каковые имелись, загрузил и водой пустил, ратные же по берегу верхом поскакали. Вестимо, за тобой погнался колдун. Иного пути для твоего бегства надумать не сумел.
— Туда ему и дорога, — лаконично ответил Середин.
Иного пути для твоего бегства надумать не сумел.
— Туда ему и дорога, — лаконично ответил Середин.
— Погоревали мы, стало быть, попечалились, — продолжил купец, — стали рядить, как поступать по такой беде. Пешим, знамо, в таку даль не уйдешь. Особливо через степь. Там ведь хазары, торки, половцы, иные племена дикие. Враз в полон продадут. Помыслили купцов здешних поискать, дабы в места, здесь неведомые, с товаром сходить. И им прибыток, и себе долю выговорить можно. Ан тут сызнова напасть: Раджаф возвернулся! Людей верных откель-то нашел, гнев на веси обрушил. Сей чародей тоже дозорами рыскать начал, выискивать чегой-то. Ну мы для него отнюдь не други, сам понимаешь. Посему сызнова затаиться пришлось, пока шум уляжется. Ан вскорости мы проведали, что и Раджаф, силу кой-какую по оскудевшим градам наскребя, по реке в дальний путь двинулся. Тут уж и к осени Коло скатился. Куды по снегу в путь сбираться? Подались мы с кручиною в град сей, надеясь ремеслом и опытом своим на хлеб заработать. Ан тут, окромя нас с кормчим, и вовсе мужей никого не нашлось! Старики немощные да дети малые. Прочих по надобности своей колдуны угнали. Так и осели на всю зиму. И за воинов, и за старост, и за работников — все мы одни стараемся.
— Не повезло тебе с лодкой, Олежка, — развела руками Роксалана. — Видно, не судьба.
— Судьба у нас пока общая, красавица, — задумчиво почесал нос ведун. — Так что рано радуешься.
— А ты, друг мой, — хлопнул его по плечу купец, — ну же, сказывай, ты-то как из-под ножа колдовского ушел?