— Ну как? — поинтересовалась Роксалана. — Загранпаспорт выдали?
— Уроды они все! — огрызнулся Олег. — Разница лишь в том, что тати лесные грабят публику с помощью ножа и кистеня, а эти — чернилами и ручкой.
Нутро же у всех одинаково.
— Они впустят обоз и наши стада, Тенгизхан? — Бей Джебе, похоже, не уловил смысла разговора.
— Нет, — кратко ответил Олег.
— А наших нукеров?
— Ты шутишь? — повернулся к кочевнику Середин.
— Почему нет? — неожиданно вступилась воительница. — Предложи императору союз и дружбу.
— Зачем ему моя дружба?
— Скажи, ты поможешь ему усмирить крестьянские бунты и воевать с соседями.
— Откуда ты взяла, что там бунты?
— Ты просто двоечник, Олежка, и плохо учился в школе. В Китае постоянно кто-то где-то бунтовал. Стеньку Разина и Пугачева помнишь? Так вот в Китае этих Разиных и Пугачевых столько, что самые знающие китаеведы в них путаются. В общем, ты же не хочешь крови? Ну так и предложи дружбу вместо войны. Всем будет хорошо. И нам, и императору.
— И крестьянам, — добавил Олег. — Впрочем, попытка не пытка. Попробую.
Приближение конницы ощутилось примерно через два часа. Именно ощутилось — сперва по отдаленному гулу, наполняющему ущелье, потом по дрожи земли. Наконец перед склоном лесистой горы, серым потоком выкатываясь из-за изгиба, показалась плотная лава кочевников. Ворота постоялых дворов тут же захлопнулись, по стенам крепости забегала стража. Где-то неподалеку протяжно и тоскливо завыли собаки.
— Чуют неладное, — пробормотала Роксалана.
— Рано еще, — ответил Олег. — Ладно, пора по седлам. Самое время перемолвиться со здешним воеводой.
Лихие степные сотни домчались до Китайской стены минут через десять, ударились в нее и отхлынули еще до того, как стражники успели выпустить первые стрелы. В долине сразу стало тесно: степняки гарцевали на дороге и между караван-сараями, вздымали тучи брызг в реке, вытаптывали и без того небогатую траву, петляли между деревьями у подножия склонов. Впрочем, к крепости и стенам на дистанцию полета стрелы никто не приближался, оставляя двухсотсаженную ничейную полосу. Олег выехал на нее, неспешным шагом приблизился на сотню шагов, натянул поводья:
— Э-эй, в замке! У вас есть там честный воевода или вы плодите только вороватых писцов?
— Чего тебе нужно, дикарь?! — Между зубцами над воротами показался узколицый китаец в золотистом шелковом халате, накинутом поверх толстого ребристого одеяния, издалека похожего на свитер. Маленькая бородка торчала у него из подбородка взъерошенным кустиком, усики топорщились под носом, как у нашкодившего кота, голову прикрывала мягкая островерхая шапочка, макушка которой была завернута вперед, на лоб.
— Мы пришли с миром, воевода! Пошли гонца к своему императору и скажи, что мы хотим ему помочь! Усмирить крестьянские бунты и защитить его владения от набегов соседей! Откройте нам ворота — и вы обретете честных и сильных союзников!
— Кому вы нужны, жалкие дикари?!
— Ты решаешь за своего императора, воевода?! Не много ли ты на себя берешь?!
Воевода промолчал, и Олег понял, что письмо с его предложением отправится в императорскую столицу сегодня же. Хотя бы потому, что воевода побоится, как бы донос о его самоуправстве не примчался к императору раньше его доклада.
— Выбери самого быстрого гонца, воевода! Если ты не пропустишь нас через пять дней, тогда я войду сам, и говорить о дружбе станет поздно!
— Ты? Сам?! — Воевода громко и презрительно захохотал.
Олег его отлично понимал: никогда в истории кочевники не брали ни одной крепости.
Олег его отлично понимал: никогда в истории кочевники не брали ни одной крепости. Ни в древности, ни в новое время. Ведь для захвата твердыни нужно умение, инструменты, тяжелые осадные орудия. Кочевники же могли похвастаться только храбростью — всего прочего они никогда не имели. Но его делом было предупредить.
— Слушай меня, воевода! Напиши, мы желаем получить право свободно проходить через любую из крепостей Стены и свободно торговать в пределах империи! В обмен на это мы станем вашими союзниками в любой войне внутри страны или за ее пределами!
— Больше ты ничего не хочешь, дикарь?
— Еще я хочу, чтобы ты повесил писца! Он мошенник и вор!
— Я сообщу о твоем прошении императору, — зашевелил усиками воевода. Похоже, последнее требование ему весьма понравилось.
— Доложи мне о посылке письма, воевода! Иначе я прикажу завтра же начать штурм! Дружба или война, воевода. Середины больше не будет. Выбирайте!
Середин повернул коня и вернулся к собравшимся на тракте старейшинам.
— Ты и вправду сможешь взять крепость за пять дней? — с восторгом встретил его Бей Джебе.
— У нас нет другого выхода. Послезавтра сюда подойдет обоз и стада. Если мы не двинемся дальше через пять-шесть дней, начнется падеж. Роксалана, этот китаец ни за что не станет отчитываться о гонце. Мы для него — дикари, недочеловеки. Не снизойдет. Поэтому действуем, как в Булгарии. Ты все знаешь. Навес ставь вон там, за изгибом стены. Чтобы лучники из крепости не добили. Стена не каменная, из утрамбованной глины. За несколько дней проковыряем запросто. Чабык, выдели ей сотню крепких нукеров.