— Однако ночью в горах холодно будет, — сделала ценное наблюдение Нашка, кутаясь в куртку на волчьем меху.
Надо отдать должное Зеону, снарядил он нас прилично. По крайней мере, на арбалет я не могла нарадоваться. Когда-то давно меня учили пользоваться этими штуковинами и разбираться в них. Этот был шедевром. Честно говоря, я не думала, что Зеон мне его отдаст.
И меховая одежка пригодилась, а мы-то, две кретинки, хотели налегке отправиться — лето же. Хорошо, Лотан это пресек.
— Будет холодно, — согласилась я, — между прочим, хотя, возможно, мне это мерещится, но на том дереве висит что-то съедобное.
Нашка и Кро задрали головы.
— Ананасы на сосне, — растерянно сказала Нашка.
— Это шишки такие? Да, такой по балде получишь — мало не покажется!
— Это не сосны, — мрачно сказал Кро, — и это не шишки…
— Судя по твоему тону, в пищу они не годятся.
— Смотря с какой стороны подойти к вопросу.
— Что значит, с какой стороны? — возмутилась Нашка. — Посредством клистира, что ли?
— Нет, в смысле, кто кого есть будет…
Судя по напряженной интонации, Кро хотел предложить нам заняться лечебным голоданием, совмещенным с лечебным бегом, притом немедленно.
Я пристально разглядывала «ананасы», пока один из них вдруг не шевельнулся.
Я пристально разглядывала «ананасы», пока один из них вдруг не шевельнулся.
— Так это что, — обратилась я к Кро, — какие-то животные, что ли? Кро? Ты где? Ты еще жив?
— Рене, мне почему-то кажется, что эти твои «ананасы» ему очень не понравились, — сообщила Нашка. — Ты не знаешь почему?
И тут «ананас» начал разворачиваться, словно перетекал в другую форму. Чешуи пришли в движение, расходясь в стороны и выпуская наружу тонкие костлявые крылья. Последней появилась короткая заостренная морда с парой недобро мерцающих глаз. Теперь, когда фокус объяснили, стало понятно, что «ананасы» — это некие твари, спящие на дереве, уцепившись задними ногами за ветви и свернувшись клубком наподобие ежей.
Вслед за первым зверем проснулись еще несколько…
Мы с Нашкой сделали первое, что пришло нам в голову, причем отнюдь не в головной мозг, — дружно и громко завизжали. Это был качественный, добротный женский визг, который не стыдно предъявить лучшим представителям крыс и тараканов. Но триумф наш был недолгим — первая тварь снялась с дерева и раззявила пасть, наглядно продемонстрировав, какие мы, в сущности, дилетантки. От ее вопля у меня мгновенно свернулись уши, но это не помогло. А тварь еще и модулировала голосом, переходя от заунывного надрывного воя к предсмертным взвизгам электропилы, в которую засунули рельс. Она была еще только на половине пути к нам, а мне уже казалось, что еще секунда — и мои мозги разорвутся и полезут изо всех естественных отверстий головы. Видимо, поэтому я сделала то, чего от себя никак не ожидала: взмахнула в сторону твари рукой, одновременно произнося некие слова на (готова поклясться) неизвестном мне языке. Из ладони вырвалось нечто, широкой дугой разошедшееся вперед и вверх.
Верхушку ближайшего дерева срезало, как ножом; чуть дальше из склона горы ударил фонтан каменной крошки, несколько мгновений спустя застучавшей по траве и листьям внизу. Эффект, впрочем, оказался вовсе не таким уж сокрушительным: если перед этим большинство тварей явно собирались пассивно понаблюдать, как наиболее активная из них борется с непрошеными гостями, то теперь в воздух взвились все.
Отставив магию, я взялась за арбалет. И — о чудо! — он подействовал. Первый болт я пустила в «молоко», зато двумя другими сшибла двух тварей, одна из которых, впрочем, тут же взлетела, ибо упала скорее от испуга, чем от удара. По крайней мере, теперь бестии сторонились меня, что, впрочем, не очень-то ослабило истошные вопли зверюг. Я оглянулась на Нашку. Подруга отбивалась от пикирующих монстров каким-то дрыном. Кричать что-либо было бесполезно, поэтому я пальнула поверх Наташиной головы, привлекая коллективное внимание и подруги, и насевших на нее тварей, а затем пантомимой попыталась изобразить нечто большое и страшное.
Нашка, к счастью, поняла. Сбросив волчью куртку, она согнулась, словно в низком поклоне, и не без изящества перетекла в свою драконью ипостась. Подобная перемена в составе действующих лиц вызвала в стане врагов некоторое смятение. Развивая этот тактический успех, я сшибла-таки еще одну тварь, после чего Нашка распахнула свои доисторические челюсти и плюнула струей огня. Две твари горящими комочками полетели на землю, остаток кроны срезанного мною дерева осыпался облаком пепла. К счастью, среди неведомых тварей имелись настоящие бойцы, то есть те, кто точно знает, когда пора драпать. Во всяком случае, мечущаяся над нами стая сгруппировалась и стремительно покинула поле битвы. Нашка плюнула огнем им вслед, но не попала.
Я бесчувственной тушкой упала на землю, всеми клетками тела проникаясь мыслью, какая же это замечательная вещь — тишина. Судя по всему, Нашка рухнула рядом; во всяком случае, когда через пару минут я смогла что-либо воспринимать и открыла глаза, она лежала на травке, уже в человеческом облике, закинув руки за голову и бездумно глядя в небо.
Я поднялась и попробовала расшевелить подругу сапогом.