Как там говорил Нидхег по поводу пророчества: «Только Наследник сможет взять силу, и ему не помешают никакие преграды. Наша же задача — оградить силу от дурака и властолюбца». Силу-то он взял, но зачем защиту разрушать было? Трехсотлетняя октограмма, способная дематериализовать целую армию, выгорела дотла, а ее бы вполне хватило, чтобы прикрыть доступ всем желающим. Зеон заковыристо ругнулся и со вздохом принял свой человеческий облик: предстояло много работы.
5
— А теперь-то куда? — возмущенно поинтересовалась Нашка непонятно у кого.
Вопрос более чем правомерный: водосток легко и непринужденно присоединялся к действительно ярко выраженной двухколейной тропинке — назвать это трактом или дорогой не поворачивался язык. Казалось, что просто какой-то купец в незапамятные времена провел здесь караван, чтобы сократить путь. Причем должен был капитально об этом пожалеть: колдобины не стоили срезанных километров. Тропа выглядела одинаково непривлекательно в обе стороны.
Я беспомощно пожала плечами; вспомнилась наша коллега Алиса, та, что побывала в Стране чудес. Когда тебе в сущности все равно, куда попасть, все равно и куда идти. Так куда же, черт побери, идти?! Что-то не видно котов — ни Чеширских, ни обычных.
Впрочем, пока мы в растерянности крутили головами, наш выбор определило совершенно иное существо: инстинкты снова выдали вопль на сотню децибел, волосы сделали попытку встать дыбом, а потом слева послышалось шипение и потрескивание.
— Рене! — сипловато пробормотала Нашка. — С-смотри, к-кааа…
— Мама!! — взвизгнули мы вместе, одновременно сделав заведомо провальную попытку убрать все конечности с поверхности земли.
Дорогу пересекала змея. Да какая! Толщиной в мою щиколотку, расцветкой напоминающая эксклюзивный растаманский шарф, она непринужденно скользила по траве, вроде бы не обращая внимания на двух существ, замерших в позе абстрактных скульптур. Я понадеялась, что гадина просто переползет дорогу и направится дальше по своим змеиным делам, но не тут-то было. Змея решила обосноваться на меже, из травы наконец-то показался ее хвост, и стало понятно, откуда идет треск. А уж чем отличается гремучка от любой другой змеи, знает даже школьник.
— Она трещит! — Голос у Нашки почти пропал. Не доверяя своим связкам, я просто кивнула, наблюдая, как змея живописно сворачивает гибкое тело, и пытаясь параллельно вывести из ступора свое собственное. — Рене, это ведь плохо, когда она трещит!!
— Плохо… — Как я и опасалась, голоса у меня не было. — Отходим, медленно и осторожно. — Это тоже прозвучало почти беззвучным сипом, но Нашка меня услышала.
Мы синхронно начали отступать под учительски-строгим взглядом гремучки, а оказавшись на достаточном, по нашему мнению, расстоянии, развернулись и припустили так, словно за нами гнались все ядовитые рептилии этой странной местности.
Мы синхронно начали отступать под учительски-строгим взглядом гремучки, а оказавшись на достаточном, по нашему мнению, расстоянии, развернулись и припустили так, словно за нами гнались все ядовитые рептилии этой странной местности.
Бег — это не мой вид спорта. Я вообще имею отношение к спорту только изредка (читай: раз в два года) — беру в руки теннисную ракетку. Ничего удивительного, что через полкилометра меня стремительно скрутило. Пришлось осторожно прислониться к большому валуну, уговаривая ноющие легкие еще немного послужить мне. Ну, хоть чуть-чуть. Организм уговорам не особо поддавался, видимо, решил, что я хочу его уморить.
— Отдохнем? — сочувственно спросила Нашка. Дракониху вынужденная пробежка, похоже, не особо напрягла. Посмотрела бы я на нее в человеческом обличье.
Я мотнула головой:
— Не… пройдем еще чуток, вдруг их там много… Ты себе даже не представляешь…
— Чего тут представлять, у тебя даже физиономия зеленая стала, как травка весной. Впрочем, подозреваю, что моя была бы не лучше. Терпеть не могу змей.
— Идем, пока идется, — предложила я, — а там-видно будет.
Тропа, несмотря на маниакальное стремление превратиться в американские горки, принесла нам удачу. Постепенно пошли на убыль утесы, захватив с собой большую часть колдобин, вместо них появились разнообразные деревья. В количестве отнюдь не поражающем воображение, но вполне достаточном, чтобы не опасаться крылатого соглядатая, если его воздушный коридор случайно пройдет над нами.
— Итак, — оптимистично резюмировала Наташа, — мы узнали, что драконы здесь существа не особенно уникальные… Что еще?
Мы расположились на небольшой полянке с видом на перекресток, если его можно было так назвать. Тропа-двухколейка перпендикулярно утыкалась в свою сестру-близнеца. Не бог весть что, но появление второй дороги опровергало мои теории об одном-единственном купце. Похоже, этих безумцев было двое и на этом самом месте они, поссорившись, разъехались.
Поводом для привала (кроме очередных дебатов о направлении дальнейшего движения) послужило неожиданное появление дичи и, как следствие, завтрака в виде большой, похожей на глухаря, птицы. Пернатое имело неосторожность напугать до полусмерти Нашку, взлетев практически из-под ее лап, а поскольку у госпожи финансиста нервы после встречи с гремучкой были ни к черту, нам даже костер не понадобился. Птица упала на землю уже с красивой корочкой — Мюнхаузен бы обзавидовал-ся.