Сенцов насторожился: Калве все отлично знал, и если сейчас это вылетело у него из головы — значит, крепко он волнуется.
Коробов спокойно ответил:
— Как ты знаешь, ракета наша сейчас состоит из двух ступеней. В основной, задней ступени — лишь топливо и ходовой двигатель. А тормозиться мы можем только при помощи двигателей, сопла которых обращены вперед. Они находятся в этой вот, последней ступени ракеты, где мы сидим.
— Ну и что? — спросил Калве.
— А то, что расход топлива последней ступени на этом участке полета не был предусмотрен. А мы его израсходовали, и общий запас стал меньше расчетного.
— Позвольте, позвольте, — сказал Раин. — Но ведь можно же там сориентировать корабль так, чтобы тормозиться основной ступенью?
«Там» — означало: там, около дома… Домом сейчас была не только Земля, но и лунная база.
— Нет, — сказал Коробов. — Горючее основной ступени почти все израсходовано. После облета Марса и завершения программы наблюдений придется ударить двигателями, чтобы лечь на обратный полувиток — к Земле. Затем должна быть еще одна коррекция, потом вторая — и основную ступень придется отбросить. Да вы что — разыгрываете меня, что ли?
— Нет, я вспомнил, — сказал Калве. — Вычислитель не сработал именно потому, что запас топлива — ниже нормы. Он не блокировал двигатели, пока ракете угрожала смертельная опасность, но теперь… О, это очень совершенное устройство.
Он не блокировал двигатели, пока ракете угрожала смертельная опасность, но теперь… О, это очень совершенное устройство.
— Да, — сказал Азаров, — однако теперь решать должно уже не устройство, а мы. Хотя мы от этого и отвыкли, кажется…
— Вздор! — прервал его Сенцов. — Но решать надо быстро.
— Объявлен конкурс на лучшее рационализаторское предложение, — громко объявил Коробов. — Премия — экскурсия по маршруту Марс — Земля…
Никто не поддержал шутки. Сенцов повторил.
— Решать надо быстро и основательно. Слишком дорого стоит стране наш полет…
Но так вот, на скорую руку, ничего в голову не приходило, кроме мыслей самых фантастических. Наконец Раин сказал:
— Ну, таким образом мы далеко не уедем… не дальше Марса. Слово за Калве. Пусть посоветуется с вычислителем…
Калве с сомнением покачал головой, но глаза его заблестели. Он подошел к программному устройству; несколько секунд, размышляя, ласково поглаживал его матовый кожух…
Машина не отвечала долго — за фасадом вычислителя, судя по сумасшедшей пляске огоньков, шла напряженная работа. Наконец Калве получил ответ, просмотрел его и протянул Сенцову.
Тот минут пять изучал ленту. Все напряженно следили за его лицом, почти физически ощущая, как корабль проваливается все ниже к поверхности Марса. Но вот Сенцов поднял глаза.
— Ну вот так-то… не мудрствуя лукаво. Выход вполне разумный. Поскольку количество топлива, нужное нам, зависит от массы корабля, и дозаправиться мы не можем, значит, остается только одно, что машина и предлагает: уменьшить массу…
Пилоты переглянулись; решение, продиктованное электронной логикой, показалось им абсурдным. В первую секунду оно выглядело таким же нелепым, как если бы кто-нибудь предложил бегуну расстаться с рукой, или с желудком, или с печенью, для того чтобы увеличить скорость… Это объяснялось просто: каждый из них воспринимал корабль как живой организм, у которого нельзя отнять какую-то, пусть даже самую малую часть без того, чтобы не нарушить точной и согласованной работы всех органов.
Но аналогия была лишь внешней, корабль был всего лишь комплексом деталей — важных и менее необходимых, и машина, как известно, чувствовать не умеющая, просто напомнила об этом.
— Что ж, — сказал Коробов, — это выход. Надо только разобраться — без чего мы можем обойтись. Что сбросить. Этого машина не скажет…
— Нет, конечно, — согласился Калве. — На это она не рассчитана.
— И как это осуществить технически, — добавил Азаров. — Тут надо выходить в Пространство…
Стали подсчитывать. Только Раин не участвовал в работе — он надел наушники справочника и что-то вычислял на листке бумаги, изредка поглядывая на хронометр.
Утешительного было мало. Если даже пожертвовать аккумуляторным резервом (восемьсот килограммов), резервом воды (полторы тонны), кое-какими приборами (об этом говорилось вполголоса, чтобы не услышал Раин), то получалось всего две с половиной тонны, а нужно было сбросить гораздо больше.
Пилоты пригорюнились. Раин продолжал что-то вычислять, поднимая изредка глаза к потолку.
Потом все три пилота разом взглянули друг на друга, одновременно открыли рты — будто хотели что-то сказать, и одновременно же закрыли.
Тогда Сенцов, засмеявшись, сказал Азарову:
— Ну, Витя, давай ты…
— Основная ступень! — выпалил Азаров.
— Основная ступень! — подтвердил Коробов. — А топливо из ее баков — его осталось немного — перекачаем в баки последней ступени — именно туда, где у нас недостача.
— А как перекачать? — спросил Сенцов.
— Да очень просто! — торопливо объяснял Коробов только что возникшую идею. — Демонтируем один компрессор, расчалим тросами на оболочке ракеты…
Сенцов оглядел обоих, потом перевел взгляд на экран: пусть Марс и крепко вцепился в их маленький корабль, но что значит сила притяжения какого-нибудь там Марса по сравнению с силой воли таких вот людей… Вслух же сказал самым обычным голосом: