— В общем, я забыл, ребята, — повторил Сенцов. — Да что об этом… А вот что интересно: из ваших объяснений я понял, почему мы оказались взаперти. Но отчего механизмы снова начали действовать?
Коробов взглянул на Калве. Тот по-прежнему сидел с закрытыми глазами, нельзя было сказать — спит он или слушает разговор. Коробов потянул его за рукав. Тогда Калве медленно, как сквозь сон ответил:
— Что же удивительного? Машина такой мощности имеет возможность вместо неисправной подключить другую секцию… А может быть, это вещество регенерирует.
Тогда Калве медленно, как сквозь сон ответил:
— Что же удивительного? Машина такой мощности имеет возможность вместо неисправной подключить другую секцию… А может быть, это вещество регенерирует. Не разобравшись, трудно сказать.
— И все же так ли уж она мощна, эта машина? — усомнился Раин. — Ведь и мы теперь умеем в небольших объемах сосредотачивать миллиарды ячеек; и все же результаты…
— Дело не только в объеме, — откликнулся Калве, — и не только в количестве. Дело в том, что у нас пока еще каждая ячейка имеет только одну функцию, очень мало вариантов соединения. Если же у них здесь действительно подобие нервных клеток, то они обладают таким громадным количеством вариантов и функций, что у них каждая ячейка работает за сотню наших.
Вот когда сюда прилетят наши специалисты…
Он умолк, и все тут же подумали о специалистах, которые сюда все-таки прилетят.
— Да… — протянул Коробов. — Но каким образом ваш счетчик оказался в ангаре совсем в другой стороне? Он ведь и сбил нас с толку…
— Какой счетчик? — недоуменно спросил Сенцов.
— Да вот этот! — ответил Коробов, доставая злополучный приборчик из кармана.
— Мы не брали никакого счетчика, — сказал Раин. — Или, может, ты брал?
— Нет, я не брал. Постой-ка, постой… Ну конечно!
Он сжал счетчик в руке, выпрямился.
— Действительно, наш… Ленинградская марка… Но как он… А может быть, вы сами? А? Петро? Лаймон?
— Дай-ка… — сказал Раин. Взял счетчик, приблизив его к глазам. Осмотрел. Усмехнулся.
— Нет, не наш…
— По-твоему, марсиане пользуются земными счетчиками?
Вместо ответа Раин указал на чуть заметную метку на торце прибора.
— Читай: «А-4»… Четвертая автоматическая, — торжествующе сказал он. — Это счетчик с автоматической ракеты. Только как он сюда попал?
— Глаза астронома, — медленно проговорил Сенцов, и голос его был грустен, и взгляд печален, хотя в словах и крылась ирония. — Твоему зрению позавидуешь… И любознательности тоже: как же он сюда попал, счетчик? Попал-то просто — значит, до нас здесь побывала хотя бы одна из автоматических ракет. Да, конечно, понимаю: это ведь событие, это опять открытие — проясняется судьба автоматических ракет… Но ведь это были корабли… Какие корабли: мощь и устремление! Погибли… — И, помолчав секунду, закончил уже другим тоном:
— Еще одна задачка… Вот и работа нам нашлась: разузнать, что стало с той ракетой.
— Должно быть, то же самое, что с нашей, — сказал Азаров. — Эти автоматы, по-моему, специально натренированы — приготовлять из всех ракет, что попадают им под руку, колбасную начинку.
— Но зачем? — спросил Сенцов.
Никто ему не ответил. Калве опять закрыл глаза, лицо его стало суровым, как будто он целиком выключился из этой обстановки и думал о чем-то важном и очень отвлеченном. Коробов встал, снова начал расхаживать по каюте, подходил то к одной, то к другой стене, внимательно разглядывал головки, кнопки, пустые рамки, что-то бормотал или даже напевал под нос.
Насупившийся Азаров следил за ним глазами, не поворачивая головы. Наконец, когда Коробов запел особенно громко и особенно фальшиво, Азаров, не вытерпев, сказал:
— Ну, маэстро, нельзя же… Не мелькай перед глазами и не пой — тут и без твоего музицирования нехорошо…
Коробов, ничуть не обидевшись, тотчас же умолк.
— Ну что ж, так и будем молчать? — спросил Сенцов. — Положение наше, как говорится, не самое веселое. Но вот мы с Раиным, например, вообще думали, что конец пришел! И все же на этот раз автоматы нас не одолели…
— Но в будущем это не исключено! — заметил Азаров.
— Ну-ну, не так-то это просто, — успокаивающе сказал Сенцов. — В конце концов нас пятеро — это больше, чем тысяча автоматов.
— Но пока счет не в нашу пользу…
— Все это было слишком неожиданно. При подготовке космонавтов на Земле пока еще не читают курса поведения в чужих мирах, — проговорил Сенцов.
— Скоро начнут, — заверил Коробов.
— Да, если мы сможем добраться до Земли или хотя бы сообщить на Землю обо всем случившемся, — сказал Сенцов. — Мы не имеем права подвергать риску другие корабли, которые, безусловно, еще пойдут к Марсу.
Так сформулировал он две основные задачи, вставшие перед космонавтами: задача-максимум — спастись самим, добраться до Земли; задача-минимум — сообщить на Землю о случившемся, хотя бы в самых общих чертах, чтобы следующая экспедиция не повторила ошибок.
— Но в чем же, в чем заключаются наши ошибки? — спросил Раин. — Ну хорошо, мы с тобой могли и не выйти на поверхность. В таком случае мы все пятеро оказались бы вместе с ракетой в ангаре. Ну а потом? Чем объяснить нападение роботов? Опять нашей ошибкой? Какой?